Анна. Ты о загородном приключении с сопровождавшими вас дамами?
Павел. Ни с какими дамами я в Ольховатке дел не имел.
Анна. А рядом с ней? На даче господина Перегарова. Нетребовательных женщин вы там не попользовали?
Павел. Не был я на его даче. Что я на следующий день написал, тебе прочитать?
Анна. Давай.
Павел. Как найду, тут же прочитаю. Где он у меня, день следующий начиная с утра читать?
Анна. Давай с утра.
Павел. «Неважно позавтракав, я поднялся к себе в номер, упал на кровать и затосковал о жене. Без нее здесь, Ольховатке, мне все более грустно становится. Сколько я смогу мое одиночество терпеть, мне неведомо. Временами думаю, что предел уже наступил». Ну что, теперь ты уяснила?
Анна. А почему ты в кровати валялся? Почему на заводе не пошел?
Павел. А он не работал. Перегаров меня к себе на дачу перед выходным приглашал.
Анна. Надоело. К истине мне по-любому не подобраться. Но как-нибудь к ней подлезть меня тянет ты свои записи не выкидывай. Я их потом внимательно просмотрю.
Павел. В удобный для тебя момент ты для экспертизы их у меня получишь. (Нине) Вы к вашему мужу так же цепляетесь?
Нина. Близость наши отношения поутратили. На расстоянии мы с ним. Трудно допекать того, кто не то что не со мной, а неизвестно где.
Анна. Он и сегодня не придет?
Нина. Без понятия.
Анна. А давно он ушел?
Нина. Не он ушел, а я его выгнала.
Анна. Почему?
Нина. Он не работал, денег в дом не приносил да что говорить опротивел он мне и погнала я его.
Павел. Квартиры обычно иногородние снимают. Вы с ним такие?
Нина. Из Ростова мы с ним.
Павел. А в Москве он на какой-нибудь угол помимо этого рассчитывать может?
Нина. Да нет у него никого в Москве.
Павел. Ну и где же он живет?
Нина. В Ростов, наверно, уехал хотя я туда звонила, и о его приезде мне никто не сказал.
Анна. А вам не страшно, что ваш муж от вас вышел, где-то в парке на лавку присел и околел?
Нина. Обогреться он сумеет. Персонажем жалостливых романов вы его не выставляйте! Если бы стало невмоготу, он бы назад сунулся, но он не идет. Умудрился как-то устроиться.
Анна. Получается, вы абсолютно уверены, что он жив.
Нина. Жив, конечно. Чего ему замерзать в городе, в котором столько мест, где тепло. В парке околел, говорите? Ледяной ночью в парке на ночлег расположиться сам, идиот, в своей смерти виноват. На меня вам ее не повесить.
Павел. Мы-то ничего, мы же не суд
Нина. И прокурор не повесит!
Павел. Перед прокурором вы, конечно, чисты, но с христианской точки зрения вы преступница.
Нина. Ну уж религией-то вы меня не проймете. Мне до Бога, как до землетрясения в Бурунди религия ими в ход пущена! За мою женскую эмоцию проклята я, видите ли пустое это, господа по моему глубокому убеждению муж у меня был и есть вне опасности. В норме мой клеевар.
Действие четвертое.
В больничной палате пять коек занято три. Все пациенты вроде спят. На крайней тревожно храпит кучерявый Мехницкий, на кровати, что рядом с кроватью свернувшегося Беряева, похрапывает на спине молодой и красивый Антон; войдя к ним в палату, напряженный доктор Альтищев оглядывает лежащих и к кровати Антона руку под одеяло и водит, облизывается, нащупывает.
Беряев. Вы, доктор, что с ним сделать хотите?
Альтищев. Я ему осмотр.
Беряев. Мне показалось, что вы к нему не как врач. Вы думали, что я сплю?
Альтищев. А что вам было рекомендовано? Больше спать, не я вам говорил?
Беряев. Если бы я спал, я мог бы проспать.
Альтищев. Вы о чем?
Беряев. Он после операции на сильнейших таблетках, а вы его беспомощность в своих целях разбудите его.
Альтищев. Ему нельзя просыпаться. Зачем, скажите мне, будить его требуется?
Беряев. Чтобы он жалобу на вас написал. Я ему все расскажу, и он главврачу накатает. Главврач у вас женщина?
Альтищев. Мужчина вас чем-то не устраивает?
Беряев. Глядя на вас, наверное. Женщине я бы охотнее расследование вашего дела доверил. Впрочем, я и мужчинам не все же они позовите сюда кого-нибудь из руководства.
Альтищев. Попытка меня обвинить неприятностями для вас обернется.
Беряев. Вот вы какой.
Альтищев. Какой?
Беряев. Интересный мужчина. Не в вашем смысле, а в том, что вам бы меня умолять и стараться меня задобрить, а вы еще сильнее меня против себя настраиваете. Задним ходом въехал бронетранспортер, а по нему из засадной батареи сейчас часов одиннадцать вечера. Главврач, как я понимаю, уже ушел?