Анастасия. В цирк мы ее водили что за гадость у тебя сейчас вырвалась?
Гурышев. Я сказал это к тому, что наше пребывание в нужде Катеньку безусловно расстраивает.
Анастасия. И ты меня обвиняешь? Женщину? Какие бы изменения ни происходили, кормить семью мужская забота!
Гурышев. Без тебя я ее не прокормлю. Вдвоем мы как-то справлялись, но в том-то и дело, что вдвоем.
Анастасия. Я свою лепту вносить не отказываюсь.
Гурышев. Мною обратное наблюдается. Откровенное отлынивание с твоей стороны. Разве ты что-нибудь пишешь? Продолжаешь на рынок что-нибудь поставлять?
Анастасия. У меня творческий
Гурышев. Кризис?
Анастасия. Ну да.
Гурышев. Ссылки на кризис, извини меня, не наш уровень! Мы не принадлежим к творцам, которым из-за прежних огромных продаж в хандру позволено впасть. Мы постоянно должны работать, приносить и выставлять!
Анастасия. На пятачке для неудачников
Гурышев. Амбиции, дорогая моя, вещь для нас совершенно непозволительная. Мы профессиональные живописцы. С живописи мы живем! Неделями ходить у холста, о божественном вдохновении мечтая, потерей трудового рубля для нас чревато. Малевать то, что тебе претит, я не говорю. Пиши, что тебе по душе, но пиши.
Анастасия. Да уже столько написано
Гурышев. И продано немало.
Анастасия. А денег нет!
Гурышев. Напиши что-нибудь новое и будут.
Анастасия. Опять копейки какие-то
Гурышев. Создай потрясающую картину, что мировой ценовой рекорд побьет.
Анастасия. Что подобное невозможно, художнику никто не вправе сказать.
Гурышев. Ну разумеется, прорыв всегда реален. Кисть схватишь и поезд тронется, тебе по привычке покажется, что ты едешь в темный тоннель, но на выходе все закачаются! Цель я тебе обозначил?
Анастасия. Недостижимая цель.
Гурышев. Не получится нестрашно.
Анастасия. Почему?
Гурышев. Объяснять мне у тебя, я уверен, получится.
Анастасия. А если нет?
Гурышев. Тебе надо считать, что ты приступаешь к работе, которая прославит тебя в веках.
Анастасия. А зачем мне столь нескромно
Гурышев. Иначе к работе ты не приступишь!
Анастасия. Так ты прельщаешь меня величием, чтобы я вновь на продажу клепать начала
Гурышев. Что мною руководит, разобралась ты не до конца. Твоих непроданных картин у нас сейчас хватает. Около двадцати, по-моему. Торопить тебя с написанием новых резон у меня не особый.
Анастасия. А в чем он тогда у тебя?
Гурышев. Из твоей жестокой хандры тебя вызволить. Смотреть на твою былую увлеченность и всем сердцем чувствовать, что с женой мне повезло.
Анастасия. Я постарела
Гурышев. А это откуда приплыло? У тебя из-за этого кризис?
Анастасия. У меня из-за живописи, но каждую женщину и это царапает. Как же молодо недавно я выглядела! Курила, а выглядела шикарно.
Гурышев. Курить ты правильно бросила. Здоровье расшатывала, прорву денег спускала, дочке вот дымом дышать приходилось о мужчинах я уже не говорю.
Анастасия. Твой отец меня как девочку распекал. При нем закуришь и брюзжащего воспитателя на себя натравишь. Доводил до того, что я горящую сигарету в него бросала. Он весь такой рассерженный на меня попер я из комнаты выбежала. Куда глаза глядят, идти хотела. Ты бы меня вернул. Гурышев. Ты бы сама пришла.
Анастасия. Наверно
Гурышев. Мы женатые люди. Да и любим друг друга, я думаю. Когда ты швырнула в отца сигаретой, просить у него прощение я тебя не заставлял.
Анастасия. А он требовал?
Гурышев. На его ярое возмущение я сказал, что тебе, человеку, ради своего творчества нещадно напрягающемуся, курить для снятия стресса нужно. А к человеку, снимающему стресс, лучше не подходить.
Анастасия. Так и есть. Я курю, а он занудными нотациями эффект к чертям перебивает сейчас бы покурила и полегчало, быть может.
Гурышев. Назад к сигаретам ты даже в мыслях, прошу тебя, путь не держи. Психологически тебе тяжелее, но внешне, скажу тебе, ты преобразилась. Цвет кожи просто великолепный.
Анастасия. Несерьезны твои попытки с моей позиции меня сбить. Раньше я лучше выглядела.
Гурышев. Ты моложе была.
Анастасия. Конечно, я же говорила, что постарела
Гурышев. Да не вставляй ты в нормальный разговор завихрения свои депрессивные! Господи, она добьется того, что и я рисовать не смогу завтра опять очень холодно, но продавать ты пойдешь.
Анастасия. С тобой хоть в огонь.