Эти перемены не случайный побочный эффект «лингвистического поворота», который произошел во всех академических дисциплинах в шестидесятые и семидесятые годы и проявил себя в концептуальном искусстве. Они, если быть точным, стали непосредственным историческим результатом интенсивного обмена между художниками и кураторами, происходившего в эти десятилетия, взаимодействия, на глубинном уровне формирующего с той поры обе практики[2]. Несмотря на то что описания влияний художников на кураторство сосредоточились на ослаблении музеологических ограничений и возвышении кураторской субъективности, не стоит забывать о когнитивных и дискурсивных аспектах концептуального искусства. Концептуалисты оставили резонансное наследие, которое становится все более значительным, несмотря некоторую замедленность этого процесса. Художники-концептуалисты были активны и в области внутренней политики мира искусства. Они осознанно взяли на себя критическую публикацию собственной деятельности, сместили ее теоретическое обоснование и оказывали мощное влияние на способы ее экспонирования. Они отзывались на то обстоятельство, что большинство кураторов, критиков и теоретиков, не говоря уже об историках искусства, оказались способны признать преобразующий потенциал искусства. Подобным образом в восьмидесятые и девяностые годы некоторые кураторы реагировали на состояние мира искусства, которое они наблюдали: его одержимость деньгами и рынками, возвращение к анахроническим медиа и реакционными мифам о художниках, выставки-«блокбастеры» старых мастеров и ползучий корпоративизм, страх масштабных инноваций и слепоту к искусству большей части мира. Как и концептуалисты, которыми они восхищались, эти кураторы расширяли границы кураторства с целью поиска лекарств от этих недугов. Разные типы кураторства, которые можно выделить в практике представленных в этой книге кураторов и которые я вкратце опишу, происходят непосредственно из этой ситуации[3].
Что в русле этой книги можно сказать о «современности»? Само появление этого издания связано с новым или по крайней мере недавним фактом, касающимся кураторства: тем, что оно получило широкое признание в качестве значимой профессии, оказавшейся среди центральных импульсов современной жизни и в то же время способной предложить поразительно оригинальные и острые трактовки трудностей и противоречий нашей современности. Представление о том, что сегодня все «курируют» все, лишь фикция и фантом относительной привилегированности. Быть современным сегодня значит нечто большее, нежели просто быть в курсе последних новостей, идей и позиций, это больше, чем идти в ногу со временем, больше, чем все более активная мгновенная глобальная связь, возможность путешествовать во времени и пространстве, погружение в насыщенную среду образов и количественное возрастание общих знаний о мире. Жить сегодня это также быть чувствительным к диким экспериментам большинства систем правления, имплозии рамок глобальной экономики, зияющим пропастям между имущими, малоимущими и неимущими, несоразмерность предположительно универсальных систем мировоззрения, одновременность разрозненных темпоральностей, напряженная близость культурной инаковости, а также тому очевидному факту, что заключенный эпохой модерна договор с планетой исчерпал свои возможности и нам жизненно необходим новый.
Художники повсеместно реагируют на эту ситуацию, и кураторы призваны им помочь, присоединиться к общемировым усилиям по созданию общества, которое переживет потрясения глобального капитализма, возрождение фундаментализма и последствия изменения климата. Некоторое время назад я попытался определить, что значат все эти обстоятельства для современных художественных критиков, теоретиков и историков искусства. Моя формулировка получилась весьма сжатой, поэтому позвольте мне ее воспроизвести без изменений: «Работа с публичным пространством, представление мира и всеобщая связь вот что наиболее беспокоит художников в наши дни, поскольку это составляет самую суть современного бытия. Все чаще эти заботы берут верх над остаточными различиями на основе стиля, способа, медиума и идеологии. Они присутствуют во всем искусстве, которое по-настоящему современно. Обнаружение именно их присутствия в каждом произведении является главной задачей художественной критики, соответствующей требованиям современности. Дело истории искусства очертить роль каждого произведения внутри крупнейших сил, формирующих настоящее»[4].