А, видела пару раз, пробубнила она и замялась.
У меня было всего три асмодейки. На первой мы написали «Ты мне очень нравишься», хотя я хотел «Я тебя люблю», но Женя категорически отвергла такой вариант. Видимо, она что-то знала, чего не знал я, секрет человеческих взаимоотношений, при котором ни в коем случае нельзя было употреблять слова, связанные с Любовью. На второй было написано «Думаю о тебе каждый день». Нам обоим приглянулся такой лаконичный, но мощный вариант. На третьей Женя написала своим витиеватым и узорчатым почерком «Поздравляю тебя с днём всех влюблённых, Роман, я буду ждать тебя после школы под грушей, там и поговорим».
Преподаватель подвергалась кратковременным атакам смятыми бумажками и рассказывала о каком-то лирическом затасканном герое из очередной книжонки. Зачем было про это читать, если лучше быстро и не напрягая ум посмотреть то же самое по телевизору. Единственное, что можно было ещё почитать, кроме Книги Жизни, это жития святых великомучеников и почерпнуть действительно полезных знаний о том, как поднять денег и подняться над другими. Было с самого начала понятно, что героев не существует. Вероятно, многие стремились стать ими. Самые знаменитые герои были убийцами. Примечательно, что чем больше они отправляли к Богу людей, тем сильнее Любили свою жизнь.
Я уже заранее представлял, как Роман встретит меня, его приятное удивление и наша неспешная, насыщенная уютными беседами сентиментальная прогулка по округе. Завис на перемене в туалете, причёсываясь и выискивая прыщи. Каждое махонькое покраснение на коже вынуждало меня содрогаться и прощупывать ненавистное высыпание. В кабинке я изловчился и несколько раз сполоснул своё наиболее чувствительное и нежное место. Моё шелковистое тело было безупречным и готовым к самому неожиданному повороту нашей благословлённой Всевышним встречи, ибо как учил Он своих воришек и побирушек: «Истинно говорю вам, что нет Любви большей, чем между двумя мужами. Как Я Любил вас холодными ночами, сдабривая тёмные врата маслом оливы, так и вы Любите друг друга».
Роман стоял на нужном месте, привалившись всем своим широкоплечим телом к древу. Сверху срываемые студёным ветром падали листочки, застревая в его беспорядочных волосах. Коты ватагой ухлёстывали за текущей кошкой, которая яростно отбивалась от их брачных ухаживаний. Это был мой шанс увидеть вживую, как на самом деле происходит Любовное соединение. Периодически бросая взгляд на Романа, я следил за зверьками.
Тупая кошка, тупое животное, тупая баба, такая же неразумная тварь, как женщина человека, сказал я вслух, зачем ты сопротивляешься тому, что тебе понравится? Ну что ты ломаешься? На тебя тратят время столько котов, а они могли бы ловить мышей или отдыхать на хозяйских коленях.
Уроки закончились. Противный ветер усилился, предвещая что-то недоброе. Из обшарпанной школы высыпали мальчики и девочки с ранцами. Они хотели побыстрее отдалиться от ненавистного им места, чтобы вовсю обсуждать людей, универсальные магазины, пластмассовые игрушки, соревнуясь в искусстве сквернословия. Кошка так и не позволила сделать себе приятность, кто-то спугнул котов, а я выступил по направлению к объекту моего вожделения. Я ступал осторожно, будто подкрадываясь. Роман принялся зевать, а я заблаговременно начал припоминать занимательные темы для предстоящей романтической беседы.
Привет, ждёшь тут кого? спросил я, встав напротив него. В области груди томительно тащило. Поющее сердце учащённо трудилось.
А, да, тебя вроде Серёгой звать, в его руках покоились мои асмодейки. Да, девочку одну.
Ты ведь, Ромашка? с наигранным сомнением справился я. Может, прогуляемся?
А как же асмодейки? Он показал мне их содержимое, а я ещё раз внимательно перечитал, Я жду ту, кто назначил мне встречу.
Это был я с придыханием и с поэтическим чувством признался я, легонько тронув его лапку.
Да ну хватит ржать, отмахнулся он, почерк же бабский.
Ну и что, моё внутреннее напряжение начало увеличиваться. Я попросил свою одноклассницу.
А, та симпотная девчонка, с которой ты всегда контачишь?
Цветущее лицо его оживилось, а моё помертвело. Воздушные замки, выстраиваемые в ночных фантазиях с громыханием лопались, крошились и золотой песок из щелей засыпа́л мне глаза. В довесок ко всему Женя как раз вышла из дверей и, как бабочка, запорхала к нам. Она была моей последней надеждой на спасение, сопливая богоматерь в короткой изношенной юбке с застарелыми потёртостями на попке.