Ну, мультик же! с возмущенной и капризной, притворно-детской интонацией ответил я, ты всё время зовёшь есть, когда я смотрю мультик!
К счастью, в одной из сцен предстало перед взором лицо женского пола, по-прежнему не к месту. Я сконцентрировался на её вечно окрашенных кричаще-красным цветом разляпанных губищах. Она была весьма страшненькой, посему всё, что она лепетала, будто не имело никакого значения, ибо герой всё равно поступил бы по-своему. Да, воистину, мужская физическая красота являлась могучей силой, а преобладающее повсеместно женское безобразие лишь дополнительно подчеркивало её. Красавец с экрана, как и я, терпеливо выслушивал словесный поток и кивал. Мой член обмяк, я расслабился.
Всё?! Кончилось?! не утихомиривалась мама. Сейчас вот возьму ремень!..
Нет! достойно ответил я на предмаксимальной громкости.
Я тебе сейчас поору! К телевизору не подойдёшь больше!
Просмотр финальных титров также был обязателен, ибо зажигательная рок-музыка великолепно поднимала настроение и распаляла аппетит. Серии были всегда такие короткие, а по выходным их вовсе не показывали, это крайне огорчало. На кухне я юркнул на табурет с недовольным лицом и словами:
Опять гречка
Жри, что дают, свирепо проговорила она и брякнула чем-то по кастрюле. Или вари сам.
Я ковырял ложкой в коричневатой массе и раскапывал кусочки печени. В коридоре бабахнула входная дверь. Воротился отец. Он ввалился к нам, поравнялся с матерью.
Двойки принёс? спросил он с кроткой вымученной улыбкой.
Вообще-то, я сочинение лучше всех настрочил, ехидно ответил я, со мной учатся одни дебилы.
Ты посмотри на него, у него все дебилы, в школе дебилы, во дворе придурки, учителя нелюди, со жгучим раздражением вклинилась мама, один он у нас самый распрекрасный и разумный. Ты будешь есть, в конце концов, или нет?
Отец не прикоснулся к ней. Никогда в жизни не видел, чтобы он приобнял или сказал маме что-нибудь приятное. Между ними будто образовалось непреодолимое препятствие и, может, оно наличествовало там с самого их совместного зачина. Они ничего не предпринимали, чтобы преодолеть его. Я начал с неохотой всасывать харч, роняя сравнивающий взгляд на них. Я был не голоден, так как незадолго до этого в школе успешно штурмовал «грушу для битья» Сашу и отобрал у него щедрый родительский паёк в виде приличного шмата сочной варёной колбасы. Запахло рельсами и застарелыми деревянными шпалами, мне приходился по сердцу этот своеобразный аромат. Я посмел подумать о том, как такой красивый мужчина сошёлся с эдакой неказистой нервной женщиной?
В одно время я перерыл весь дом вверх дном в поисках маминых снимков. Они понадобились для общего успокоения. Я верил, когда-то она была красива, но мне нужны были фактические доказательства. Как окружающие ни поучали и не талдычили о том, что главное душа или ещё что-то непонятное под кожурой, облик человека для меня всегда был на первом месте. Внешность кардинально меняла всё: не нужно было ни лишних слов, ни избыточных раздумий, достаточно было, сохраняя молчание, неподвижно любоваться на обольстительную красоту в томительном ожидании дозволения прикасаться к ней влажными ладонями или бесстыдно-жадными губами, всем телом, всей его поверхностью.
Несмотря на то, что оба родителя беспрерывно работали, мы вечно пребывали в беспросветной нужде. Постоянно экономили на всём: на времени просмотра телевизора, на принятии ванны. Жизнь в нужде это лишний раз не перекусить, не сходить в церковь, не полакомиться сахаром. Папа ишачил на железной дороге вот уже несколько лет на одной должности. Часто мне казалось, что он никого вокруг не замечает, точнее, он ни чуточки не желает углубляться в человека, а конкретно в меня. Все его стереотипные вопросы сводились к тривиальному: «Как в школе? Какую отметку получил?» Всякий мой ответ был будто совершенно ничего для него не значащим.
Мама вкалывала в детском саду или «аду», как она говорила. Она поносила на чём свет стоит коллег, мамочек, у которых было по несколько детей. «Ну вот, куда они клепают по сто штук? Придёт шлюха пропитая в рваных сапогах, когда ей позвонят только, а так бы и не вспомнила. Еле на ногах стоит, и ребёнок такой же вырастет. Директор воровка, заставляет нас уже покупать принадлежности для детей, от родителей же мало поборов! Всё никак не ужрётся, пусть подавится, тварь этакая! Из заграниц не вылезает. Ну вот, почему такая несправедливость, а? И ведь все боятся даже пикнуть. Это только у нас такое, а ты представь, что выше творится» в подобном роде, бывало, плакалась она папе, который поддакивал и делал вид, что внимательно слушает. Вероятно, из-за его наплевательского ко всему отношения мамаша была всегда на взводе. Любой пустяк мог сдетонировать кратковременную ярость.