Я не такой как все, продолжая смотреть в сторону, негромко сказал я.
Как? осведомилась она, пригнувшись ко мне вплотную.
Мне хочется быть как девочка с мальчиком, только быть ею, а не им, посмотрев ей в глаза, пояснил я, разумеешь, о чём я?
Офигеть! засияла она от моего откровения. Её глаза заметно расширились, так круто! Я подозревала, что-то с тобой не так, когда мы ещё в куклы играли. Помнишь, ты ни в какую не пускал мою Сьюзи в домик, где жили одни парни? А что ж ты раньше не сказал?
Сомневался я долго, задумчиво ответил я.
Ну, ты даёшь, Серёг! не унималась Женя. Таких, как ты, таких особенных людей, их очень мало ведь, прикинь? Их культурно называют геями во всём мире, я слышала где-то. Их берегут и уважают, потому что они очень миролюбивы и чрезвычайно талантливы.
Правда? немного заразившись от неё повышенным настроением, спросил я. Я вот что хотел ещё сказать Мне нравится один мальчик в параллельном классе. Подумал, может, поможешь с ним сблизиться, ну ты поняла.
Конечно Серёж. Она заключила моё частично освобождённое тело в крепкие объятия так, что её немалые грудки вдавились в меня, поставив печати приятного сердцу одобрения. Ну, всё, пойду я, а то маман орать опять будет, что шляюсь после школы. Пока.
Жень, обратился я, когда она встала и начала поправлять помятое платье, ты только не говори никому ничего, ладно? Я сам как-нибудь с этим решу.
Не боись, успокоила она, ты ж меня знаешь столько времени.
Она удалялась, и её распущенные русые волосы прерывисто миловал ветерок. Евгения была небольшого роста, и это было славно. Будь наоборот, она бы в упор не замечала окружающих людей, ибо броская красота тела и лица, как ни странно, больше пугала, чем притягивала. Я подумал: «Может, я тоже отталкиваю от себя вероятную любовь, ибо слишком привлекателен?» Человеческая внешность была чрезвычайно опасна, так как могла зацепить кого-нибудь, даже невзначай, и, как крюк крана, волочить обезумевшего за носителем прирождённой красоты. Мне нужно было что-то изменить, чтобы спуститься с аквамариновых небес и стать чуть похожим на других: покрасить волосы, проколоть ухо или начать материться через каждое слово, как провонявшие до костей коллеги отца, приходящие раз в год на его день рождения.
Моё подсознание вдруг вспомнило про важную часть моей жизни мультфильм, а ноги сами понесли по знакомым до боли кварталам.
Беспокойные дни проносились мимо носа, как окаянные. Обыденная жизнь не улучшалась, как и кислая погода. Неполноценные люди, привязанные к одним и тем же заезженным местам и другим людям, продолжали свой круговорот. В выходной я уселся на койку, задрал ноги и принялся впервые скрупулёзно рассматривать свою попу. Выглядела она совсем не так, как бы мне хотелось. Кожа вокруг дырочки была несимпатично тёмной и при прощупывании отчётливо ощущалась мелкая совершенно ненужная растительность. Тогда я дал себе несколько обетов. Один на то, что перед любым рандеву я во что бы то ни стало должен буду стричь мягкие волоски и пудрить тёмные ворота для более эстетической встречи Любви. Второй, что не стану жалкой пародией на бедных родителей, буду необыкновенно богатым и соответственно счастливым. Я поклялся самим Всевышним, что отыщу самую невероятную и сильную Любовь на этой тесной планете. Я поразмыслил, где она могла таиться и кроме святилища, ничего больше не приходило на ум. Господь был весьма близок мне, ибо Он был зачат через зад, что роднило нас. Его отцом был дряхлый, прокажённый козёл царственный мученик, наделённый вековой мудростью. Согласно Священному Писанию Мать Бога была уличной потаскухой самого низкого сорта. Плод зрел в ней 33 года, напитываясь семенем воров, дезертиров и палачей. Иной раз я представлял себя животворным, оплодотворённым через попу и вынашивающим Бога чудотворцем. В животе Он будто игрался, пинался, и отпечатки от мелких ножек выпирали изнутри. Библия была единственной книгой, которую я понимал. Никакие энциклопедии, никакие многотомные сборники не шли в сравнении с описанием жития и благих деяний Всевышнего. Если б я был директором школы, я бы строго запретил все эти бесполезные учебники и ввёл один-единственный урок богословие и заставил зубрить наизусть все абзацы из Книги Жизни. Это было нужно всякому, как целительная вода, ибо без Слова Божьего рядовой человек зачахнет и потеряет путь, а он вёл только в одно благодатное место храм.