Ну точно идиот хихикала кухарка, потирая руки.
Внутрь заглядывать она собралась сразу на месте, и только чудом мне удалось избежать страшной участи, ожидающей каждого, кто приносит плохие новости, а в данном случае человеческие помои.
Я пойду, молитва! многозначительно оттопырил я палец.
И быстро засеменил к Ыркану, занимая место в первых рядах. Сегодня молится будет не скучно, нужно многое обдумать.
Скользящий по позвоночнику холод я почувствовал сразу, как занял место. Да что ж за дрянь Либо я помешался, либо стал слишком чувствительным. Как ба, погодите!
От осознания того, что сейчас у меня при всех начнет расти грудь и жопа стало так жутко, что первые ряды пришлось спешно покинуть и зарыться в самую гущу. Еще никогда я не прислушивался к себе настолько, чтобы заметить зуд под краем когтя на мизинце. В ожидании, что вот-вот мне начнут жать штаны я простоял часа два, не меньше.
Солнце уже спешило занять центральное место на небосводе, треск брюк меня так и не настиг, а вот ощетинившаяся спина все так же была со мной и, скорее всего, со сладким это не связано. Я аккуратно озирался по сторонам, стараясь заглядывать в лица соплеменников. Может сегодня просто прохладнее обычного
Вдалеке я увидел Арту. И когда мы стали такими послушными? Помнится, в детстве нас хватало на час молитвы богам, после чего еще час приходилось вымаливать у матери разрешения сходить с друзьями в лес. Буквально все дети на площади внезапно обретали новую веру, в более домашних и приземленных божеств, и готовы были принести в жертву что угодно, только бы свалить.
Да и, если задуматься, соплеменники никогда не торчали тут весь день. У нас почти непрерывно работала кузница, была конюшня! Сожрали всех что ли Да и треск с тренировочных площадок, где мы любили подолбить чучела в свободное, у меня от учебы, у остальных от безделья, время, стихал только по ночам. Я стоял и внимательно вслушивался, потому что по сравнению с воспоминаниями время замерло. Но нет. Ветер по-прежнему дул, окружающие нас со всех сторон луга шумели, да и солнце медленно ползло. Только мы
Застыли и, раззявив пасти, просто смотрим на Ыркана. Нас всегда учили, что он самый великий, самый могущественный, честный и справедливый, любящий всех и вся. Но никогда не говорили, что Бог. Отчего-то, мы пришли к этому выводу сами, хотя пантеон у нас достаточно велик. Даже в храме стоит по меньшей мере семьдесят статуэток самых разных божеств, но и туда умудрились пихнуть Ыркана, который, к слову, вообще ни за что в нашей жизни не отвечал. Да и не молились мы ему никогда!
Я помню между собой мы называли его Ырк-ляс. Что на местном диалекте означало «щедрый Ырк». Мы благодарили егоза что-то. Только вот за что? Может мы его чем-то разгневали и теперь просто вымаливаем прощение? С другой стороны, как можно разгневать статую
Это просто холодный камень. Если прикоснуться к любой из статуэток в храме, можно ощутить божественный отпечаток. Этим нам демонстрировали божественный контроль. Если ты пытался изобразить Бога без разрешения на то, и не имея определенного статуса созидателя, ничего бы у тебя не вышло, и деревяшка осталась бы деревяшкой. Например, Сармус, Бог ветра, всегда освежал, Ярва, богиня скорби, за секунду портила настроение на весь день.
Иногда, после вечерней молитвы в храме, приезжали жрецы из столицы. Частенько их, еще не зарелигированые по уши ученики, делились интересными новостями, городскими газетами и плакатами. И если на чтиво претендентов почти не было, то за цветной плакат мы были готовы загрызть. И не важно, что на нем изображено: реклама магазина женских платьев или турнирная таблица. Когда мой навык чтения стал известен каждой блохе, меня даже в драку за малюсенький буклет не брали. Просто сходу пихали газету и близко не подпускали. Но грамотный отстойник я был не один был кто-то еще. Или одна?
Неимоверных потуг мне стоило вспомнить вид хоть одного друга из детства, но все образы мигом подрастали, так что я решил пройтись по толпе, дабы облегчить себе страдания, и восстанавливать память на детской особи. Мне пришлось сделать почти двадцать шагов, чтобы убедиться, ни одного ребенка тут нет.
И это было страшно логично. Браков нет, нет детей, но такими темпами мы просто все вымрем рано или поздно! Я уже был готов хватать ближайшую девку прям на площади, чтобы всем собравшимся разом напомнить, чем мы должны заниматься в жизни, кроме гребаной молитвы, как почувствовал, что стало просторнее. Молитва закончилась глубоким вечером. В бросающих то в жар, то в холод, размышлениях я и думать забыл про спинальную тревогу, мучившую меня с утра. Мы теперь оказывается и не обедаем! Еще один аргумент в пользу нездоровости нашего облика Видимо, поэтому я тащу в рот все подряд.