– Она так всегда делает, эта шлюха, – сказал он вместо приветствия. – До тех пор пока звенят монеты в кошельке, она ласковая, как козочка. Зато потом… Ах, бабы! – Он отряхнулся.
Меж тем становилось все светлее. Лучи восходящего солнца сверкали на воде и окутывали стены домов в теплый свет.
Бородатый человек прищурил здоровый глаз, когда солнце осветило ему лицо, но, вероятно, главной причиной тому было удивление.
– Гном и эльф, – произнес он. – И какой-то малыш. Откуда вы взялись? – Затем его голос внезапно стал резким: – И что делает здесь боллок?
– Больг, – поправил его Бурин. – Его зовут Горбац. Это он вытащил тебя из грязи, когда пришла стража. Мое имя Бурорин, сын Балерина, сына Белфорина из рода Брегорина. А это – Гилфалас Элохим, король эльфов, ну а этого фолька зовут Альдерон из Альдсвика. А как твое имя?
Человек с повязкой тупо уставился на него. Выглядело это так, будто он хотел во всем разобраться.
– Я должен вас поблагодарить за то, что вы меня спасли, – произнес он. – Ладно, если речь идет о моем имени, то я – рыцарь из Туриона, и когда-то моему роду принадлежала вся эта местность. Чего, конечно, теперь не скажешь. – С ироничной ухмылкой он указал на свои лохмотья.
Бурин нахмурил лоб, в выражении его лица ясно читалось ужасное предположение, но Гилфалас опередил его.
– Талмонд Турионский? – спросил он.
Теперь пришла очередь незнакомцу нахмурить лоб:
– Откуда вы знаете мое имя? Каким образом я сделался известен в землях гномов и эльфов?
Теперь уже Альдо не мог удержаться:
– Талмонд Могучий, я слышал о вас и о ваших подвигах еще в школе. Учитель нам даже задал выучить наизусть старинную балладу.
И он запел высоким чистым баритоном:
Вовеки народ не забудет его,
Вовеки не сыщется равный
Тому, кто серебряных рыцарей вел
К победе и гибели славной.
Пускай тебя темная сталь и сразит,
Но, Талмонд, забвенье тебе не грозит!
Его голос прервался.
– Как там дальше? Вы поведете свободные народы в бой против могущества тьмы… или повели… – Он запутался во временах.
Человек, который назвал себя Талмондом, посмотрел на него с нескрываемым удивлением. Затем он с силой почесал бороду, раздавив при этом явно не одну блоху.
– Мне кажется, ваш друг не в себе. Должно быть, он перегрелся, – проворчал он.
Бурин попытался спасти ситуацию:
– Мы пришли из одной очень далекой страны, господин Талмонд, и там рассказывают странные истории об Империи…
Сразу же он сообразил, что Империя не существует вообще в этом времени. Талмонд поднялся. Теперь, при дневном свете, он казался больше и мощнее, чем прежде. Его внушительный живот округлился над глубоко сидящим ремнем.
– Это безрассудно – идти против темных властителей, и, разумеется, у меня нет никакого желания делать это. И простите меня, уважаемые, но сейчас я должен расплатиться в известном вам притоне.
Альдо повернулся к Бурину:
– Но он не может просто так взять и уйти, как будто ничего не произошло. Он – герой, а герои в легендах так не поступают.
– Это – действительность, а вот мы – это действительно легенда, – кротко заметил Гилфалас. – И я боюсь, что эта действительность такова, какой мы ее знаем из страшных снов. Ты помнишь: «Талмонд Дикий казнен мечом; Хельмонд Бастард, его сын, повешен». Так будет.
Одноглазый уже на ходу обернулся, сказав:
– А если вы меня хотите запугать, то, во-первых, нет у меня никакого сына, а во-вторых, это пока еще моя родина, и никто мне здесь не причинит вреда. Но раз уж вы меня вытащили из канавы, я не хочу показаться скрягой и угощу вас едой и бокалом вина. А потом идите своей дорогой.
Гилфалас и Бурин переглянулись, как бы желая сказать: «Лучше это, чем ничего».
Альдо, который еще не мог прийти в себя из-за того, что его герой оказался простым смертным, пожал плечами.