В старинных легендах, рассказывающих об ужасных злодействах, совершенных больгами, никогда не упоминалось о том, что кто-нибудь из них произносил звуки, подобные человеческой речи. Хрюканье и фырканье, рев и вопли, издаваемые ими, когда они терзают жертву, – все это было возможно. Но только не речь, нет.
Больг выпрямлялся медленно, как будто не желая испугать их. Цепи вновь зазвенели. Ким увидел, что больг одет в подобие туники, как легионер Империи, только его одежда разорвана в клочья.
– Завтра… – сказал больг, – люди… меня убивать. – Он поднял руку и провел пальцем по горлу, все так же медленно и осторожно, будто боясь неосмотрительным движением спугнуть. – Пожалуйста… помогите!
Альдо невольно сделал шаг в сторону пленника, но Ким схватил его за руку.
– Он больг, – пояснил он то, что и так было очевидно. – Не подходи к нему близко. Один удар – и тебя не будет.
Альдо наморщил лоб:
– Ну, это вряд ли. Посмотри, он ведь закован. И судя по всему, его сильно отделали.
Только тут Ким заметил, что плечи больга разукрашены ударами кнута, раны раскрылись и снова начали кровоточить.
– Ты думаешь, что… – Он вспомнил вдруг о водруженных на колья головах у ворот крепости. Две из них были в свежей крови.
– Даже если он и относится к ним, – продолжал Альдо, не поясняя, кого он разумеет под «ними», – то с ним обошлись не слишком-то по-дружески. А враг моего врага…
– Мой союзник, – закончил Ким, – как говорил уже Эрликус Твернензис, легендарный стратег. Но чтобы больг…
Больг тем временем молча протянул им руки, закованные в цепи. Альдо так же молча взял из рук Кима складной нож.
– Ты уверен в том, что делаешь? – спросил тот, когда Альдо принялся ковырять замок.
– Нет, но есть ли у нас другой шанс?
Хотя Ким и не считал удары, совершенные его сердцем до того момента, когда поддался первый замок кандалов, но их было не менее сотни. Открывание второго тянулось еще дольше, и Альдо был близок к тому, чтобы с проклятиями отбросить свою импровизированную отмычку, когда замок внезапно раскрылся.
Больг принялся растирать запястья и обнажил желтые зубы, как будто желая сказать «спасибо», но, вероятно, этого слова в его лексиконе не имелось. Затем он согнул и разогнул опухшие пальцы.
Ким невольно отшатнулся. Больг взглянул на потолок, находившийся на расстоянии ширины ладони от его головы, а затем протиснулся, сгорбившись, к маленькому зарешеченному оконцу. Его огромные руки схватили один из железных прутьев. Прут сдвинулся, но устоял.
– Нож! – произнес больг.
– Нет! – прошептал Ким, но было уже поздно. Альдо доверчиво вложил оружие в руку больгу.
– Только не сломай его! – заявил он, бросив взгляд в сторону Кима.
Больг ковырял ножом там, где прут был укреплен в стене. Наружу полетели ржавчина и цементный раствор. Потом он снова схватил прут, напряг мускулы, кряхтя выломал его и с грохотом бросил на пол.
Все, включая больга, напряженно прислушались, но, казалось, никто ничего не услышал.
К удалению оставшихся частей решетки больг приступил более осмотрительно. Ким поразился, с какой осторожностью он стал действовать. Наконец были вытащены все прутья, кроме одного.
Это была последняя из вертикальных перекладин. Для фолька отверстие было уже достаточно большим, чтобы в него пролезть. Но для массивного больга требовалось освободить проем полностью. Последний прут неожиданно оказал сопротивление. Снова и снова выскальзывал нож из рук больга.
– Дай мне, – сказал Альдо, – я сделаю это лучше.
Больг неуловимо помедлил, прежде чем вернул нож…
Альдо принялся освобождать последнюю штангу решетки. Наполовину высунувшись из окна, он услышал шаги.
– Тсс… – прошептал Альдо.
На крепостной стене появился патруль. В пустом дворе гулко раздавался стук сапог, подбитых гвоздями.