Гамашев. Поэтому я вас и сторонюсь. В вашем магазине я пришел к убеждению, что быть одному, все равно, что быть помилованным. Женатые и любовники казнены, а меня отпустили я иду и с собой я в ладу. Я пойду?
Красникова. До свидания с ноткой печали я вам скажу.
Гамашев. Ваша угнетенность, она с вас сойдет. Вы с себя ее стряхнете. И ненасытно поворотитесь к кому-то еще. Не в пику мне, а следуя вашей физиологии и взгляду на мир.
Красникова. У вас колкий язык.
В магазин входят Перминов и Цибульникова; он решительный, она кроткая, на его пиджак и ее платье приколоты бирки с надписью «Церковь пророка Левашова».
Красникова. Пора вспомнить, что я продавщица вы за какой-нибудь одеждой зашли?
Перминов. Мы к охраннику.
Красникова. А у вас с ним чего? Мне не нужно ему кричать, чтобы меры предосторожности он принял?
Цибульникова. О чем вы, девушка, мы его и пальцем не тронет. Вашего охранника Валерием зовут?
Красникова. Он Виталий.
Цибульникова. А нам сказали что же
Перминов. Имя он поменял, но здесь видели не кого-то, его. О Петре Николаевиче ты вправе думать, как о грязном старикашке, но я ему доверяю. Третий глаз у него не особый, однако обыкновенным зрением он наделен, и увидеть, а затем, вернее, одновременно, почти тут же узнать, он может безукоризненно. Прямых оснований отказывать ему в этом у меня нет. Слишком вызывающим был бы ляп если бы Валерий оказался не Валерием. Вы, девушка, его к нам не позовете?
Красникова. Он нас слышит. Пожелает с вами повидаться выйти не преминет.
Цыбульникова. Он отчего-то не появляется.
Красникова. Ему решать. Возможно, он вовсе не тот, к кому вы пришли.
Гамашев. Будь он не тот, он бы вышел и сказал, что они ошибаются. По всему вырисовывается, что он тот.
Перминов. Иначе логика теряется. Путаных объяснений его поступку я давать не стану он к нам не выходит, поскольку он нам не обрадовался! Его сердце для любви не открыто
Гамашев. С кем не бывает.
Перминов. Вы не имеете никакого понятия о наших с ним взаимоотношениях. Исчерпывающие сведения при вашем запросе я вам предоставлю, ничего постыдного они не содержат, но Валерию, когда я буду говорить о человеке, столько для него сделавшем, пристало не прятаться, а встать рядом с нами и благоговейно мне поддакивать. Ты разумеешь, Валерий? Твоей неотзывчивостью на мое взывание ты во мрази и сволочи ты записываешься! А им не поздоровится. Как говорил Святой Петр: «Суд им давно готов и погибель их не дремлет!».
Цыбульникова. Валерий сейчас выйдет.
Перминов. Больно он чего-то осторожен!
Цыбульникова. Пристыженно сидит, вздыхает
Гамашев. Не посмеивается?
Перминов. В смеящемся рождается падший! Пророк Левашов смеяться себе не запрещал, но это его слова. Вы обратили внимание, какие на нас бирки?
Гамашев. «Церковь пророка Левашова». Кто он такой, допытываться позволительно?
Перминов. Мы не агитаторы. Мы не будем вас уговаривать куда-то вступать.
Перминов. Да и некуда. Его церковь распалась.
Гамашев. Но бирки вы
Перминов. Не снимаем. Период нашей церкви, как организации с общим вероучением и централизованным правлением, закончился, но наша служба тем идеям и постулатам продолжается, и если мы служим, эти бирки для нас словно погоны, срывать которые для людей чести неприемлемо. Охранник сюда, естественно, без бирки заявляется?
Красникова. Он ее не носит. Пророк Левашов его бы за это проклял?
Перминов. Пророк Левашов сказал нам, чтобы мы разбредались и не возвращались что он сказал своему другу и телохранителю, простая паства не знает.
Гамашев. Скажи он ему принять над вами командование, вы бы Валерию подчинялись?
Перминов. Мы не подчинялись, а внимали. Вы что же, думаете, что мы падали перед пророком на колени, исполняли любые его желания, тащили ему деньги и драгоценности, наша церковь не какая-нибудь секта! Заинтересованность в нас у пророка Левашова была не меркантильной. Он стремился до нас донести то, что ему передавали в чем разница между пророками и нами? В источнике.
Гамашев. Знаний?
Перминов. Знаний, сведений, пророк из внеземного источника их получает. Нам контакт с теми сферами не установить, а у него выйти на них складывалось.
Красникова. Неужто на самого Бога?
Перминов. Бога он не упоминал
Цыбульникова. Он говорил, что поддерживает связь с Высшим Разумом. Чутко прислушивается к его настроениям и передает нам выражения его воли, в зависимости от настроения меняющейся, но не настолько, чтобы корабль в обход штормов и отмелей не прошел.