Погребной. С кем ты сейчас встречаешься-то?
Гамашев. Я не слишком большой знаток женщин, но если я на какую-нибудь из них навалюсь, меня будет не сбросить.
Чургонцев. Но у тебя кто-нибудь есть или ты себя целиком себе посвящаешь?
Гамашев. Ты, Ваня, скоропалительно не суди. Появилась работа с заработком, появится и женщина ей под стать. Вы продолжаете за какие-то слезы вкалывать в этой пресной конторе, а я ушел от вас в никуда, но уже востребован. На супервитамине сижу!
Погребной. В витаминный бизнес тебя занесло?
Гамашев. Функцию супервитамина для меня выполняет мой повысившийся оклад. Когда тебе начинают платить больше, это жизнедеятельность, знаете ли, взбадривает. А занимаюсь я не витаминами. Пошив трикотажа на «Измайловской» контролирую.
Погребной. У вас там фабрика?
Гамашев. Ближе к неофициальному цеху. С системным подходом что означает нечеловеческий труд в тесноте и без условий, но на современнейшем оборудовании. Трикотажные машины у нас сугубо из Японии.
Чургонцев. А работники китайцы?
Гамашев. Народишко у нас разный и с островов попадаются. С таких островов, которые я даже не знал, что открыты.
Погребной. Женщин-то полно?
Гамашев. Да сплошные они. К одной кудрявенькой я как-то подхожу и спрашиваю: «Тебе сколько лет?». Двадцать пять, отвечает она. Сколько?! кричу я. Она говорит, что просто проверяла, внимательно ли я на нее смотрю. Ей оказалось под пятьдесят. Не двадцать пять, не подумайте двадцатипятилетние у нас на производстве пятидесятилетними не выглядят. Вас занимает, почему я к ней подошел и спросил о ее возрасте? Она не справлялась с полагающимся объемом, и я намеревался подвести ее к самостоятельному осознанию того, что ничто не вечно, удаляться на покой когда-нибудь приходится я деликатный управляющий. Тончайшие состояния души мне известны не по наслышке. А у вас здесь что происходит? Какие общие впечатления?
Чургонцев. Ад. Вот наши общие впечатления. И мои, и его общие. В нашей огромнейшей фирме у кого угодно поинтересуйся любой тебе тоже самое скажет.
Погребной. Помимо руководящего состава.
Чургонцев. На корпоративном небосводе их звезды взошли высоко а наших чего-то не видать.
Гамашев. Переходите вслед за мной в организацию поменьше. С вашим стажем шестерками вы в ней не будете.
Чургонцев. А что наш стаж? Кем мы были-то? Что десять годов проработай шестеркой, что пятнадцать нас только шестерками и возьмут.
Погребной. При метании костей шестерка максимальное число.
Чургонцев. Твоим наблюдением ты в кого из нас успокоение пытаешься внести? В меня или в себя?!
Погребной. Я против криков я за свободу предпринимательства. Соображаешь заколачиваешь. Кто смышленей, тот и успешней. Наши боссы хозяйничают над нами, Борис рулит в его трикотажном цеху, я думаю, и нам с тобой поднапрячь ум вполне бы время. Что пропитанное жидкостью не загорится без другой жидкости? Мокрое сено без бензина.
Чургонцев. В торговлю крупными партиями бензина нам не влиться. А торговать по-мелкому это бензоколонка если бы не разливать, а заведовать, я бы призадумался. Что-то конкретное у тебя для меня есть?
Погребной. В ничтожном количестве.
Чургонцев. Ну, ты говори, не скрывай, что там у тебя. Где твоя бензоколонка?
Погребной. На выезде в Тверскую область. Но ты разумей вот что на парчовой подушечке тебе ключик от нее не поднесут. Тебе следует ехать и кому надо доказывать, что ты им подойдешь. Кто с тобой будет говорить, о чем тебя будут расспрашивать, я не в курсе. Человек, занимавший интересующую тебя должность, дела сдал, но нашли ли ему замену, до сих пор ли ищут с той работы он уехал отчаявшимся.
Чургонцев. А он кто?
Погребной. Стабильный середняк. Учился на ветеринара. Отложил диплом и пошел в бизнес. Вступил в бой за сверхприбыли. Вышел из боя покалеченным.
Гамашев. Голову проломили?
Погребной. Руку отрезали. Ему говорили не подписывать какой-то контракт, но он не прогнулся и снизив запросы, далекую бензоколонку под свое управление взял.
Гамашев. И что же на ней заставило его отчаяться?
Погребной. На ней раз за разом останавливался заправляться малогабаритный грузовичок. Везущий на убой бродячих собак.
Чургонцев. А он учился на ветеринара
Погребной. Об этом он и думал. В обслуживании не откажешь, бензин, если тебя платят, полагается наливать, душа разрывается и действует на мышление. Его мысль пошла в предсказуемом для него направлении. Сохранившейся рукой он вынул из портфеля лежавшую в нем дубинку и отходил ею заливавшего топливо живодера, не слишком глядя, по каким местам он бьет.