На опушке стоял большущий шатер в зеленую и белую полоску. Они вошли внутрь, и Фаллон усадил Сину рядом с собой за огромный круглый стол. Мейга уже провозглашала тост, подняв бокал с рубиново-красным вином — даром народа пикси к празднику, а Финн Дарга начал резать мясо. Кто-то подергал Сину за рукав.
— Миледи, — прошептал Тим, стараясь, чтобы сидящие за столом его не заметили. — Ньял просит, чтобы вы пришли к нему в конюшню.
Отец Сины оторвался от разговора с лордом Хобендом и посмотрел на Тима. При упоминании о Ньяле Ландес едва заметно поджал губы.
— Что? — спросил Фаллон. — Что он сказал? Говори громче, парень!
Тим покраснел. Он терпеть не мог привлекать к себе внимание.
— Ньял просит, чтобы леди Сина пришла в конюшню. Дело в гноме, сэр. Он сильно болен, и Ньялу нужна ее милость, чтобы подлечить его.
Сина встала из-за стола:
— Можно, Мастер Фаллон?
— Конечно.
— Нельзя ли поскорее, ваша милость? — пробормотал Тим. — Руф весь горит.
— Спасибо, Мастер. Я пойду.
Поклонившись учителю, Сина пошла за Тимом.
Снова зарядил мелкий дождь, полоска голубого неба затянулась тучами. Участники торжества разбрелись кто куда в поисках укрытия. Лишь несколько десятков приверженцев Древней Веры остались у Камня. Женщина-человек поднесла к Камню истощенного младенца и шептала слова молитвы. Одноногий великан прыгал рядом с Камнем, гладя огромными руками рунические символы. Надеясь на помощь свыше, больные, калеки и обездоленные толпились под дождем. По обычаю мольбы об исцелении и ниспослании удачи продолжались до тех пор, пока Камень снова не опустят в землю.
Ньяла Сина нашла в пустом стойле. Он стоял на коленях возле Руфа Наба. Гном лежал без сознания.
— Говорил я ему: «Сходи к Сине!», а он сказал, что сам поправится. Ненадолго ему стало лучше, а теперь вот…
Сина опустилась на солому и потрогала лоб гнома. Лоб был горячий на ощупь и казался маслянистым. Лицо гнома побледнело, он часто и поверхностно дышал. Когда Сина откинула плащи и попоны, которыми укрыл его Ньял, Руф Наб сильно задрожал.
Рана была глубокая, колено гнома распухло и горело. По ноге вверх и вниз от раны тянулись красные полосы.
— У него заражение крови, — сказала Сина, ее сердце тревожно забилось. — Ему надо было сразу попросить о помощи,
— Ты спасешь его? — спросил Ньял.
Сина подняла голову и увидела в его глазах страдание.
— Сходи за Мастером Фаллоном, — приказала она Тиму. — Он гораздо искуснее меня. Твоему гному, — добавила она, обращаясь к Ньялу, — сейчас нужен великий Целитель.
— О боги! — горячо прошептал Ньял.
— Я должна промыть рану, — сказала Сима, перебирая в памяти надежные средства исцеления, — чтобы заражение не распространилось дальше по телу.
Руф Наб лежал на спине, часто и неглубоко дыша.
«Жар! — осенило Сину. — Подобное лечится подобным. Фаллон лечит горячку жаром!»
Девушка велела конюху вскипятить воду, а Ньял побежал в ее комнату за сундучком с травами. Когда травы и кипяток принесли, Сина сделала припарку и наложила ее на колено гнома. В оловянной кружке настаивался чай из ивовой коры. Когда чай был готов, Сина приподняла голову Руфа и влила немного настоя ему в рот. Гном проглотил настой и открыл глаза.
— Ветряные мельницы трещат, как пончики, — охотно сообщил он.
Сина вздрогнула.
— Что-что?
— Дайте сюда факелы, да побольше, — пробормотал гном и снова закрыл глаза. — В этом дымоходе темно, как у дракона в кишках.
— Он сходит с ума, — ужаснулся Ньял.
— Он бредит, — ответила Сина. Она все сильнее тревожилась. — Пойди поторопи Фаллона. Боюсь, мне одной не справиться.
Когда Ньял ушел, Сина приказала конюхам завернуть Руфа в толстые теплые попоны. На улице лил дождь.