Он сидел больше часа, на улице уже начало темнеть хотя здесь почти экватор, дело идёт к лету, дни длинные-длинные. Он уже посматривал на часы, когда дверь с шумом распахнулась и пожилой негр в армейском бронежилете и каске, наскоро вымазанной белым удивленно уставился на него.
Ко мне?
Николай вскочил
Так точно.
Вы откуда здесь? Полеты закрыты
Прибыл с грузовым рейсом
На поясе у негра забухтела рация, он сорвал ее с пояса, ответил по-английски, на языке, принятом как официальный язык ООН. Из смысла сказанного Николай понял, что есть какие-то проблемы с логистикой. Потом негр, не глядя, сунул рацию за пояс на защелке, выругался на своем языке, видимо африкаанс.
Жди здесь. Я скоро. Там груз потеряли
* * *
Вернулся негр, когда совсем стемнело. В руках его был большой котелок и пластиковая посуда на две персоны в полиэтиленовом пакете.
Пошли.
Негр открыл свой кабинет он оказался пыльным, полузаброшенным, с небрежно сложенными бумагами на столе. Сдвинув лишнее в сторону он начал сноровисто накрывать на стол со скоростью, какая сделала бы честь и официанту в дорогом отеле. Мимоходом он включил большой чайник в розетку
Надо пожрать. Сегодня ты все равно уже никуда не поедешь. Сейчас пожрём, потом найдем тебе место на ночь.
Спасибо, сэр.
Брось, какой я тебе, сэр. Я даже не военный, в армии не служил. Доброволец, волонтёр, раньше тут, в отеле работал. Садись
На ужин оказался рис с бараниной. Специи были удивительно жгучими; но этот рис явно был приготовлен из местных продуктов, и не индусами, а настоящими бедуинами. И барашек свежий, а не мороженный. Николай питался в Ираке в столовках для военных и миротворцев, и их стряпню теперь смог бы отличить даже по запаху.
Меня кстати Жан Бертран зовут. Жан Бертран, Жан-Бертран зачем-то повторил негр. Выглядел он жизнерадостным, не пришибленным обстоятельствами.
Николай. Ник.
Русский?
Так точно.
Ты куда-то конкретно назначен? Я имею в виду приписка уже есть?
Миссия безопасности ООН. Я из России. Больше ничего нет, наверное, в штабе решат, куда.
Наши решат, да
Жан-Бертран почесал ручкой ложки голову.
Просись в Сирт, решил он. Не самое худшее для тебя. Там жалование идет в двойном размере, плюс ещё кое-какие льготы. Послужишь там три месяца, потом подавай рапорт на перевод. Так и скажи: хочу в Сирт.
Николай пожал плечами
Я не против.
Негр взглянул на него с удивлением из-под съехавших на нос очков.
Ты что, не знаешь, что там делается?
Ну наверное, то же, что и во всей стране.
Да как сказать Там с одной стороны племенные боевики, а с другой эти грёбаные исламисты. Я почему посылаю тебя туда, парень. Если ты и вправду русский, племенные вожди тебя не тронут. А любого из нас там на куски разорвут. Отстал от конвоя, от патруля и всё
А исламисты?
Ну с этими вообще бесполезно разговаривать. Если увидишь зеленый флаг кричи по-русски, тогда не тронут. Если чёрный, тогда тогда молись, парень.
Всё так серьезно?
Жан Бертран подался вперед.
Всё более чем серьезно, парень, сказал он. Местные совсем охамели. При Каддафи никто из них не работал, работали мы. Каддафи нанимал работать таких, как я, со всей Африки. Без прав, безо всего. А местные только по магазинам ходили, на пляжах купались и от безделья опухали. Каждому бесплатно квартира да у меня в стране даже в городе, чтобы накопить на хорошую квартиру, надо лет двадцать пахать. А тут бесплатно квартира и сразу. Подарки семьям, медицина всё такое. Все суды любые дела решали в пользу местных, Каддафи говорил, что арабы высшая раса. Поэтому местные они всех остальных за скотов держали и держат. Даже американцев. Тут кого убить или запытать плёвое дело
Фашисты?
Негр серьезно кивнул
Вот именно, парень. Фашисты
* * *
Жан Бертран оказался неплохим, в сущности, мужиком. Сам поднялся от поломойщика до менеджера отеля а фактически этим отелем и заведовал, директором там был ливиец, который появлялся на месте в день зарплаты. Когда всё началось, пришлось бежать, уже тогда многие повстанцы, которые пошли против Каддафи захватывали беженцев, особенно чернокожих, гастарбайтеров, у которых в Ливии не было никаких прав и отправляли на земли своего племени, чтобы они были рабами. Благодаря сметливости и организаторским способностям Жану Бертрану удалось смотаться из Ливии не с пустыми руками. Потом, как только началась операция ООН «Новая надежда6» он написал письмо, его пригласили на собеседование. Чёрный, знающий страну, с хорошим английским для ООН такой человек был просто находкой, сейчас Жан-Бертран был главным карго-менеджером на военной базе и одновременно неофициально занимался снабжением. Николай из своего опыта знал одна из грубейших ошибок американцев в миротворческих операциях то, что американцам запрещено покупать продукты и вещи у местных. Благими намерениями вымощена дорога в ад, как известно. На самом деле не только можно, но и нужно покупать продукты и вещи у местных, встраиваться в бесхитростную местную экономику. Опасения того, что отравят, понятны но, во-первых, еду можно и проверять, а во-вторых у арабов торговля в крови, ни один лавочник не отравит мясо, зная, что больше к нему никто не придёт. Надо общаться с местными, торговаться, платить им и менять деньги, надо есть то же что и они, надо учиться ходовым местным словам, надо узнавать новости а где это сделаешь, как не на базаре? Тогда в тебе перестанут видеть просто ублюдка с автоматом, а будут видеть покупателя с деньгами, веселого парня, парня который придёт завтра. Та десятка, которую ты отдал за кусок мяса или местный глиняный горшок ручной лепки, в некоторых местах даст возможность целой семье существовать целую неделю. И когда кто-то из этой семьи узнает про планирующееся нападение на американский патруль, они задумаются а стоит ли терять выгодных покупателей с долларами в кармане? И не стоит ли шепнуть кому-то из американцев, чтобы поостереглись? И когда мулла будет говорить про варваров перед глазами тоже будет образ того самого светлокожего парня, который покупал мясо на базаре и передал детям в подарок простенькую игрушку. Так и завоёвываются сердца медленно, шаг за шагом