Я всего этого не знал и был удивлен, найдя Хайонвату мрачным и раздраженным, ибо для меня он не являлся тем суровым жестоким командиром, каким его привыкли видеть рядовые солдаты. Но мне мало чего удалось у него выпытать. Поведение вождя ясно показывало, что полученный им тайный приказ изменил наши отношения.
– Но по крайней мере, – сказал я, несколько раздосадованный, – если ты не можешь сказать, какая судьба ожидает нас, то можешь открыть нам, куда мы идем.
– Мы выступаем на рассвете. Идем к Кукулькану. Вы должны предстать перед судом.
– Но кто или что такое Кукулькан?
Хайонвата, казалось, не слышал меня. Он сидел на скамье, обхватив голову руками, и голосом, исполненным глубокого отчаяния, повторял:
– Кукулькан! Кукулькан!
Итак, я покинул его, сосредоточенно размышляя над тем, означает ли слово «Кукулькан» название страны, города или имя правителя. Об этом я не имел ни малейшего представления.
ГОРОД ЗМЕИ
На следующее утро по легкому морозцу мы тронулись в путь. По мере продвижения на северо-запад по хорошо заметным хоженым тропам, лежащим приблизительно на фут ниже уровня земли в лесу, мы начали мерзнуть и каждый день с нетерпением ожидали теплого ночлега.
Пристанище на ночь давали нам крепости. Вставало и заходило солнце, но ежедневно с наступлением сумерек мы выходили к новой крепости, являющейся очередным звеном в колоссальной системе укреплений, которая защищала протяженные границы Тлапаллана от посягательств врага. Хотя крепости эти не соединялись между собой никаким подобием Стены Адриана, в то время система эта была столь же эффективна, как и британская, ибо широко организованное нападение майя не грозило. Расколотые на множество племен чичамеки вечно воевали друг с другом. Все племена говорили на разных языках и диалектах, хотя их представители и могли довольно легко объясняться с помощью жестов.
Мы следовали от одной крепости к другой, везде нас снабжали продовольствием и нагружали товарами: каменотесы – кувшинами, охотники – шкурами, рыболовы – драгоценными камнями и жемчугом. А когда мы проходили мимо горной гряды со слюдяными рудниками, к нашей процессии присоединились люди, которые на устланных травой носилках несли тщательно завернутые пластины и плиты великолепно обработанной и отполированной слюды.
Некоторые куски слюды достигали трех футов в поперечнике – из них изготавливали зеркала для украшения дома какого-нибудь знатного господина. На шее простолюдинов здесь сидели три различных аристократических касты, потомки древних майя, не пригодных ни к чему, кроме как притеснять и преследовать.
По мере продвижения дальше на север, с пополнением из рабов и их охраны, численность нашей процессии в конце концов возросла до трех сотен человек – и принимавшие нас крепости входили в чудовищные расходы, обеспечивая постояльцев продовольствием. Наконец наш первоначальный отряд отделился от людей, присоединившихся позже. Те последовали отдельной группой, а мы быстро двинулись вперед, не обремененные ничем, кроме нашего оружия и снаряжения, хотя рабы с трудом поспевали за нами, сгибаясь под тяжестью снятых с «Придвена» металлических деталей. Во все время похода нам разрешалось держать свое оружие при себе – это обстоятельство немного успокоило нас и несколько рассеяло возможные страхи.
Все холодней, все короче и сумрачней становились дни. Ночами иногда сыпал сеющий снежок, и наконец нам выдали толстые одежды из оленьей кожи. Спали же мы теперь под теплыми медвежьими шкурами.
Мы шли через горы и долины, пересекали реки вброд или на лодках и оставляли за спиной такие пространства заросших деревьями земель, что Андерида, самый большой лес Британии, со всеми своими населенными гоблинами руинами, бесследно затерялся бы среди этих бескрайних лесистых равнин.