Где-то вдали прозвучал долгий крик с подвыванием – и повторился после непродолжительной паузы.
Не задерживаясь, чтобы подобрать убитых и раненых, наши враги тихо скользнули обратно в заросли и мгновенно исчезли, а победители отдышались и занялись осмотром поля боя.
После непродолжительного отдыха нас принудили сдать оружие и вновь взвалить на плечи поклажу. Но теперь с нами обращались с известной долей уважения и не подгоняли, как прежде, – ибо ожидаемое нападение осталось позади, и лес больше не таил опасности.
Скоро ко мне приблизился вождь и, заметив, что рана на руке причиняет мне боль, знаком велел одному из воинов взять мой тюк. Некоторое время он шел рядом, обдумывая возможный способ общения, но наконец с веселой усмешкой отказался от этой затеи и пристально посмотрел на меня.
Потом воин несколько раз медленно и отчетливо произнес по слогам «Хай-он-ва-та» и стукнул себя в грудь, отчего звякнуло его ожерелье из медвежьих зубов и жемчуга.
Так, значит, это твое имя, мой знатный варвар! – подумал я и повторил его жест – «Вендиций Варрон». Я назвал свое имя дважды, но оно показалось вождю чересчур сложным, и после нескольких неудачных попыток произнести звук «в» он окрестил меня сначала «Харо» (и это было максимально приближенное к подлинному звучанию воспроизведение моего имени, на какое оказался способен Хайонвата), а впоследствии называл «Атохаро».
– Харо! Харо! – воскликнул он теперь, поднимая вверх одну руку с растопыренными пальцами. – Хайонвата! – И вскинул вверх другую руку.
Затем, разразившись журчащим потоком слов на своем губном языке, воин сцепил ладони над головой жестом, означающим наш с ним союз, а затем прижал левую руку к сердцу и плавно повел ею в мою сторону. Таким образом он предлагал мне свое сердце и дружбу, и я радостно повторил жест, довольный тем, что так скоро нашел друга. Но на этом дело не кончилось.
Достав нож, воин сделал надрез на собственной руке и прижал свою кровоточащую рану к моей, чтобы наша кровь смешалась. Так я обрел брата по крови, который (хотя тогда я не мог этого предвидеть) в грядущем стал мне надежным союзником и верным товарищем.
Пока все это происходило, мы продолжали энергично шагать по лесу, а затем внезапно вышли на открытое пространство в несколько акров. В центре его находилось обнесенное частоколом укрепление с высокими прочными стенами из бревен – передовой сторожевой пост в дикой стране, которую можно было держать в мире только под страхом постоянных набегов и налетов.
Мой новообретенный друг остановил меня, и мы пропустили длинную вереницу людей вперед, внимательно оглядываясь по сторонам. Огромную поляну со всех сторон обступал густой сосновый лес, но на открытом пространстве значительная часть земли была возделана, и на ней росли высокие злаки с длинными листьями. Подобное растение я видел впервые и не без труда выяснил его название: теоцентли.
Зерна теоцентли зреют в мясистых початках, обернутых мягкими листьями. Каждое из них в дюжину раз превосходит размерами зерно пшеницы и, будучи хорошо измельченными, эти зерна превращаются в великолепную муку для выпечки, хотя их можно вкусно приготовить и многими другими способами. Растение это является основным хлебным злаком, на котором зиждется цивилизация этой страны – ибо лишь огромные урожаи, собираемые после посадки всего нескольких семян, позволяют прокормить огромное количество рабов, живущих в широких бассейнах рек – а здешнее общество целиком основывается на рабстве.
Семена этого растения ты найдешь среди посылаемых мною вещей. Несомненно, снимать и обрабатывать урожай с теоцентли во многих отношениях легче, чем возиться с распространенными у нас зерновыми, вроде пшеницы, ржи и ячменя.