В кабинете у опера плачут часто. Плачут и заявители, плачут и злодеи, которые прежде были причиной слез заявителя. Плачут родители несовершеннолетних потерпевших и плачут родители несовершеннолетних преступников. Плачут совсем искренне и плачут совсем неискренне. Фрольцов плакал искренне. Так, как может плакать взрослый пятидесятилетний мужчина. Закрыв лицо руками и сдерживая рыдания. Ильин встал, налил воды из графина и подал заявителю. Фрольцов выпил почти полный стакан, потом достал носовой платок из кармана и остатки воды вылил на него. Влажным платком обтер лицо и шею, приоткрыв простенький нательный крестик на таком же простеньком шнурке. Ильин, чтобы отвлечь заявителя, спросил его о роде занятий.
Да какой уж там род занятий пенсионер я, военный пенсионер. Четыре года как на пенсии, взяв себя в руки, но все еще всхлипывая, ответил заявитель.
Вот как? удивился опер. А я думал, что вы всю жизнь физическим трудом занимались, глядя на вас атлета.
Да какой уж теперь атлет, повторил Фрольцов. Это раньше, по молодости. Гиревик я был. С юности занимался. Победы были. Призы получал. Все было. А сейчас нет ничего
Служили где? продолжал задавать вопросы не по теме Ильин.
Служил? В штабе округа служил, начальником ревизионной группы в службе тыла Был Подполковником ушел на пенсию.
Фрольцов рассказывал и даже немного оживился, стал с интересом смотреть на Ильина, который, казалось, слушал невнимательно и вроде рассеянно искал что-то в ящиках стола, перебирал бумаги на столе, раскладывал их так, потом по-другому, но при этом все время задавал Фрольцову вопросы, не имевшие прямого отношения к теме визита. В результате Фрольцов рассказал, что до его увольнения из армии на пенсию жили они с женой очень хорошо. Детей у них, правда, не было так случилось, что сделали они одну глупость в свое время, вот и не смогла его Антонина больше иметь детей. А глупость тогда эту сделали потому, что не хотели, чтобы сразу дети пошли, вот думали, когда деньжат поднакопят Деньги появились, а дети нет Перевели его на службу в Ригу, в округ сначала квартиру снимали. А потом, когда деньжат наконец поднакопили, то купили домик в Юрмале, но не у моря, а где подешевле со стороны реки, в Пумпури. Да практически на берегу. Вот домом и занимались. Жена нигде не работала забот и так хватало. Должность позволяла прилично зарабатывать, ну, к тому же и ревизии в частях, сами понимаете: ни со стройматериалами, да и вообще ни с чем проблем не было, чего уж скрывать.
Когда Фрольцов стал рассказывать о своей прошлой жизни, отвечая на вопросы Ильина, то делал это медленно, разбивая каждое предложение на несколько слов, произносимых вместе, потом шумный вдох, выдох и опять несколько слов и снова вдох-выдох-вдох, чтобы вытолкнуть следующие несколько слов. Фрольцову не очень-то хотелось рассказывать о своей жизни, но дотошный опер все спрашивал и спрашивал.
А вышли на пенсию и все изменилось не то спросил, не то просто продолжил рассказ заявителя Ильин.
Да! Все изменилось Денег стало сильно меньше Скандалов стало больше. Ведь вы же посмотрели у вас там в картотеках, наверняка.
Не без этого, не моргнув глазом, соврал Ильин и добавил: Но знаете, ведь картотеки это просто информация. И интерпретировать ее можно как угодно, поэтому хотелось бы услышать рассказ из первых уст.
Фрольцов опять внимательно посмотрел на опера и безразлично проронил, что рассказывать ничего не будет, что только вчера вышел из больницы и дома дел по хозяйству невпроворот. А поэтому пора бы и приступить к оформлению протокола, а о проблемах в его жизни он достаточно наговорился уже с медперсоналом психбольницы. Видно было, что Фрольцов действительно взял себя в руки и стал даже раздражаться. Ильин поспешил его успокоить и подтвердил его правоту о необходимости заполнения протокола. Поднялся и стал собирать различные бумаги в папку. Когда папка была сложена, спросил у продолжавшего сидеть Фрольцова:
Что же вы сидите, поехали.
Куда поехали? удивился Фрольцов и заметно было, что уже почти вернувшееся к нему самообладание вновь готово его покинуть вместе с остатками терпения к странностям Ильина.
Так к вам домой. Там все и напишем и осмотрим дом, вещи жены посмотрим, чтобы узнать, во что она была одета, когда исчезла, да и мало ли что еще увидим.