Однако когда мы попытались выйти в коридор, чтобы спуститься в подвал, то увидели, как пули отскакивали от уличной двери, которая выходила на немецкую сторону реки Сан: работал пулемет. Нужно понимать, что Сан река не широкая, всего-то около 100 метров. И вот эти щепки от деревянной двери летели во все стороны, что заставило нас вернуться обратно в спальню.
Дождавшись, когда пулемет на время затих, мама схватила в охапку братишку, взяла меня за руку, и мы выскочили на металлический балкон, который шел вдоль дома. Мы очень быстро пробежали по нему и спустились в подвал. Дом был трех или четырех этажный, большая его половина располагалась параллельно реке как раз дворовой стороной. Раньше, когда я выходил на этот балкон, то часто слышал немецкую речь патрульных, которые ходили по своей стороне вдоль реки. Они там обычно гоняли поляков, чтобы те не переговаривались с родственниками, которые жили на нашей, советской стороне. Дом был Г-образный, а в конце большей половины, находилась мельница. В сторону железнодорожного моста уже ничего не было кроме пустыря.
В подвале мы провели около двух часов, наверху все громыхало. Работала артиллерия. Наше убежище было заполнено женщинами с детьми, ведь в нашем доме жили не только семьи пограничников, но и семьи 99 стрелковой дивизии. Мама подсаживала меня посмотреть в окно, которое располагалась на уровне тротуара, чтобы понимать, что происходит вокруг. Пограничники поначалу не отвечали на стрельбу, однако, когда немцы стали переправляться через реку был открыт огонь. В нашем доме на верхнем этаже или на крыше заработал пулемет. Работал отчаянно, практически не останавливаясь. Но тут раздался взрыв, затряслись стены в дом попал снаряд, пулемет затих.
Вдруг, в подвал вбегает пограничник, как выяснилось, его за нами отправил отец:
Воронова здесь? крикнул он.
Да-да, я здесь! ответила мама
Дети с вами?
Да, со мной!
Кто еще из погранотряда? оглядывая по верху голов, спросил он.
Из погранотряда в подвале находилось еще 8 человек: жены и дети пограничников. Кроме того, с нами захотели бежать некоторые из жен и детей 99 стрелковой дивизии.
Пограничник встал в дверях, мы собрались за его спиной.
Так, все?
Все!
За мной! Бегом! Не отставайте! скомандовал старшина.
Мы выскочили через арку, которая была на углу дома и через которую мы раньше заходили во двор и затем поднимались по металлическим ступенькам на балкон, который шел вдоль дома. Пограничник посмотрел по сторонам, взмахнул рукой, и мы выбежали на улицу, которая шла перпендикулярно к реке вдоль костела. Но как только мы побежали по ней, с той стороны по нам стал бить пулемет. От мощенной каменной мостовой пули отскакивали со свистом, несколько человек из нашей группы были убиты.
Когда мы добрались до домов, располагавшихся в верхней части улицы, перед нами открылась ужасающая картина: разбитые двухколесные тачки с узлами, убитые женщины, дети, старики. Они были везде: на дороге, на тротуаре.
Я схватился за ухо, меня оглушил свист и я почувствовал горячее дуновенье раскаленного металла. Это была пуля. Вдруг раздался крик. Я оглянулся. Кричала молодая женщина. Она прижимала к груди маленький сверток. Ребенок Пеленка, в которую он был завернут, очень быстро превратилась в кровавую тряпку. По рукам несчастной струилась кровь. И она кричала, сверкая безумными глазами.
Тротуар был усеян битым стеклом. Было чувство, что мы бежим по льду. Поскользнувшись в, очередной раз, на осколках стекла и больно порезав ногу, я усилием воли поднялся. Мама тянула мне руку, и я схватился за нее. Она с силой дернула меня к себе и за нашими спинами, на то самое место, где я находился мгновенье назад, рухнул балкон, меня обдало горячей пылью
Вновь заработал пулемет. Мы забежали в первый попавшийся подъезд, в котором уже собралось много людей, и когда пулемет затих, мы вновь двинулись бегом по улице.
Наш пограничник скомандовал: «Давайте! Давайте! Сюда!»
Мы побежали опять заработал пулемет, пришлось вновь прятаться в подъезде и так повторялось снова и снова пока мы не добрались до следующей улицы. Там за углом стояла полуторка накрытая брезентом она ждала нас.
И вот, мы все, кто сумел добежать, загрузились в машину, которая заполнилась полностью. Мы тронулись. Спасший нас пограничник тоже поехал с нами, только не в кузове, а стоял на подножке, держась одной рукой за дверь, осматривался по сторонам.