Девчонка расплылась в улыбке, звезды блеснули в ее зрачках.
Какие мы нежные, сказала она и притворно вздохнула. Да еще и зануды.
Вася даже зарычал от возмущения.
Жаль, что ты девчонка. Я с девчонками не дерусь.
Спокойно, спокойно!
Между Жаклин и Васей встал Анри.
Может пройдем в дом? примирительно сказала Жаклин.
В какой дом, удивился Вася и на всякий случай огляделся: вокруг не было домов.
Посмотри вверх!
Жак быстро вскарабкалась по стволу дуба. Вася задрал голову и тут же его по носу хлестнул конец веревочной лестницы.
Добро пожаловать! крикнула сверху Жаклин.
***
Когда хозяйка зажгла свечи, Вася рассмотрел обстановку в домике. Вместо стола большое бревно. На нем самовар и чашки. Вместо стульев бревна поменьше. На окнах вместо занавесок паутина. В углу лежанка с толстым слоем соломы. На ней самый настоящий лук с туго натянутой тетивой. Теперь мальчуган рассмотрел и саму хозяйку юную разбойницу. Именно так он окрестил пятнистую рысь, одетую Робином Гудом, с торчащими из колчана за спиной стрелами. На вид девочка была ровесницей Васи, чуть повыше его ростом, но очень уж худенькая кожа да кости.
Вася неожиданно понял, что ему нравится Жак. Нравятся ее взлохмаченная челка, кисточки на ушах, торчащие в стороны косички, смелый взгляд, темное пятнышко на щеке. Чтобы снова услышать ее голос, он спросил:
Почему у тебя на щеке пятно?
Это родимое, ответила она и вздохнула, У папы было такое же.
Почему было? Где твой отец?
Жак не отвечала. Она вдруг погрустнела.
Скажи ему, попросил Анри. А хочешь, расскажу я.
Жак встряхнулась, смахнула слезинки:
Нет, я сама. Слушай, Вася.
Глава 4. Король чужой страны
Жаклин жила в тихой рыбацкой деревушке. Как и все деревенские дети, она рано, едва научившись стоять, ходить, говорить, начала работать, помогая родителям. Раз в неделю вместе с Францем, своим отцом, выходила в море ловить рыбу. Потом вместе с Жузеппой, матерью, продавала ее на рынке. Зарабатывали они неплохо, нужды не испытывали.
Однажды им с отцом попался такой большой улов, какого раньше привозить с моря не доводилось.
Ну что же, сказал Франц. вернемся на берег, куплю тебе большой пряник.
А маме платочек?
Ну конечно. И часть рыбы продавать не будем. Сами съедим.
***
Вот и рынок. Франц, Жузеппа и Жаклин еле успели занять последнее свободное место.
Ты сегодня будешь продавать рыбу с нами? спросила Жаклин, видя, что отец, выгрузив товар, не собирается уходить.
Франц улыбнулся. Какая у него добрая улыбка. Лучшая в мире. Жаклин сразу стало весело, она захлопала в ладоши и рассмеялась. Мать потрепала ее по волосам.
Только они расположились, раздались звуки фанфар, на рыночную площадь выехала роскошная карета. Лакей соскочил с облучка, распахнул дверцу, из кареты вышел богато одетый волк.
Папа, это кто? спросила Жаклин.
Друг нашего короля Эшелота I, король соседней страны Даниил.
Вслед за Даниилом из кареты выкатился сам Эшелот добродушный толстяк. У него была абсолютно круглая, как колобок, физиономия с седыми усами и белой пушистой бородой. Его друг был значительно моложе, строен, красив. Пышные чёрные, залихватски закрученные усы, тросточка, нетерпеливо отбивающая такт по ноге, затянутой в узкий длинный сапог, надменный взгляд, в котором не читалось ни капли теплоты. Жаклин поймала этот взгляд красавца короля, холодный, жесткий, ни радости в нем, ни сострадания. «Как клинок кинжала, того самого, что висит у его пояса», подумала Жаклин.
Тем временем, Эшелот размял короткие ножки и весело воскликнул:
Ну-с, прогуляйтесь пока, мой друг. А я к канцлеру загляну, заодно тоже прогуляюсь, посмотрю, чем живет рынок в моей стране. Карета в Вашем распоряжении, мои лакеи тоже. Эшелот сделал знак рукой, от его свиты отделились двое слуг и в почтительных позах застыли позади друга своего короля.
Даниил медленно, с брезгливой миной тронулся между торговых рядов. Слуги засеменили следом. Возле прилавка с румяными пирогами Даниил остановился, потянул носом воздух. Аромат был и впрямь знатный. Маленькая, чистенькая старушка-торговка протянула ему самый большой каравай с ягодной начинкой:
Попробуйте, Ваше величество, вкусно, сладко, не пожалеете.
Даниил взял двумя пальцами пирог, словно это было отвратительное насекомое, лизнул, куснул: