А потом Нина забеременела. Ясно это стало, когда животик ее начал округляться. И первый смекнул Егор. Как-то днем он решил со своей гражданской женушкой пошалить, раздел ее до гола, смотрит, а там Ну, в общем, Нинка стройная девка была, хоть и грудастая, но живота не было. А тут кругляшок! Егор давай присматриваться, ощупывать.
Чего это с тобой, дорогой мой? поинтересовалась Нинка, сидящая на муже.
Слышь, Нин, прохрипел он, а у тебя месячные давно были?
Девка призадумалась. Давно. Уже не один месяц их нет. Но разве же эта глупая деревенская девочка об этом задумывалась? Она жила в одной лишь своей любви, а на остальное было наплевать. Она не ходила уже в школу, не работала, ведь муж разрешал сидеть дома, училась стряпать и держать хату в чистоте. И не думала она ни о каких месячных.
Ой, отмахнулась Нинка, давно. А что такое?
Ты не беременная ли у меня? Не тошнит тебя?
Да вроде не тошнит. С чего это мне беременной быть?
А с того, глупая ты курица, что мы с тобой живем по-взрослому и трахаемся по-взрослому!
Для него эта юная девочка была полноценной женщиной. Этот варвар читал, что раз в средние века такие замуж выходили и рожали, то он ничем не хуже английских лордов и французских графьев. И, кстати, на попойках мужикам так и заявлял, когда кто его умудрялся начинать поучать.
В общем, так и оказалась Ниночка беременная.
Так, собирайся, сказал ей любимый муж как-то на неделе.
Куда?
К бабке Евдокии пойдем.
На конец деревни? недовольно уточнила Нина.
Не обломишься.
А зачем?
Придем, там и узнаешь.
Евдокия эта, старая ведьма, была на всю округу единственной, кто делал бабам аборты. Глупые, ходили к ней, когда от мужей гуляли, а то и брошенки какие, которых мужики по залету кидали и сбегали. Там они нещадно уничтожали своих неродившихся детей. Безжалостные бабы, детоубийцы. Подставляли своих кровинок под спицы Евдокии и не жалели их. А бабка эта их презирала. Но работу свою выполняла. Это у нее пошло еще с войны, когда девочки, девушки, женщины не знали, как избавляться от фашистских ублюдков, что те, погань немецкая, оставляли, насилуя, в девичьих чревах. Евдокия одна научилась помогать несчастным девицам. Так и повелось. В ту пору по Союзу бабки такие развелись, что сорняк. Не то что сейчас, красавицы напомаженные в белых халатах по закону в своих кабинетах детей убивают. Тогда каждая такая баба рисковала в лагеря за свои преступления уехать, а заодно и мамашек нерадивых за собой утащить. Так и Евдокия. Сначала в одной деревне грешила. Потом, когда фрицев выгнали, переехала на границу, где ее не знали, не срамили за былое, так и там начала. Хоть и горько ей было от такой работы, но будто сам Дьявол бабку на эти дела толкал, ничего с собой не могла поделать. Судьба у Евдокии была такая: убивать самых беззащитных, кто только есть в этом мире.
Нина пошла к бабке без задней мысли, ведь та еще и целительствовала. Мало ли, муж хочет посмотреть, как она и их дитяте, беспокоится. Не думала она плохого о Егоре. Любовь, она ведь слепит.
Что, привел? скрипучим голосом сказала бабка, сидящая на пороге свое косой избы. Старая был похожа на расплывшуюся жабу со злыми узкими глазами.
Привел, подтвердил Егор.
Доброго Вам денечка, вежливо поздоровалась Нина.
Проходи, фыркнула бабка, кивая Нине.
Егор провел суженую в дом. Девочка вошла спокойно, ведь все еще не знала, зачем они сюда пришли.
А ты выйди, обратилась старуха к нему. Тебе тут делать нечего.
Пойду покурю, только давай тут не мельтеши, делай быстро и по совести, приказал блатной.
А ну, взревела бабка, вон отседова! Не указ ты мне, шушера поганая!
Егор не стал спорить с бабкой: все ее боялись, даже ушлый вор, прошедший лагеря. Ведь даже в сердце коммуниста, атеиста, бандита, кого угодно, сидит тот червь сомнения, который, погрызая, нашептывает, что Дьявол где-то рядом и может прийти, коли ему станет скучно. И пусть Егор не боялся ни одного человека во всей округе, но Дьявола боялся. А про Евдокию поговаривали, что она с тем якшается.
Чего, дочка, обратилась Евдокия к Ниночке, когда они остались одни, пришла на грех? Не боишься пожалеть?
Какой такой грех? удивилась Ниночка.
Ааа, протянула бабка, вон чего. Так этот ирод тебе не сказал?
Не сказал, растерялась робкая девочка.
Так он привел тебя, чтоб ты моими руками вашего ребеночка погубила.