«Смерть бога» как цивилизационный
прорыв
Именно поэтому и произошла «смерть бога», ибо он не находил более необходимости в себе самом, оставив после себя чудовищную самовоспроизводящуюся конструкцию проявленный мир.
Повторюсь, я употребляю термин «бог» исключительно как культурную метафору, но даже в этом контексте сие понятие не имеет ни одной позитивной коннотации.
Существо нерелигиозное и внерелигиозное, подобное мне, может воспринимать «смерть «бога» исключительно метафорически, как некое общественное недопротрезвление, шаг к подлинному осознанию бытия без сказочных украшательств и мифологизированных посредников. После провозглашённого «бог мёртв», будь люди хоть немного рациональней и честней сами с собой, должна бы была наступить столь чаемая многими (уже) эпоха субъектности, в коей вся ответственность за длящееся бытие лежала бы на человеке и только на человеке.
Ресентимент окультуренного, но дикарского сознания цивилизационных и ментальных провинциалов связан с потерей этого уютного, комфортного мирка. Да, именно мир античных сказок, мир богов, пусть и карающих, это мир увлечённого витального инфантила, покинуть который и значит смотреть в глаза бездне. Пустоте. Ничто. Абсолюту. Природе вещей. Это мир, не дающий надежды, но возлагающий ответственность. Экзистенциальный предел.
P.S. Ежели даже несуществующий и (или) мёртвый «бог» так долго (много) функционален и репрессивен, то есть являет собой некий сюрреалистический почти, неуловимый силовой ресурс, то каким же ресурсом может являться Небытие (Ничто), возникшее окончательно, и осуществившееся как тотальная идея и тотальная же анти (материальность)?
Культурный и религиозный запрет на деструкцию, запрет на уничтожение проистекает из этого самого понимания.
О гуманизме подлинном и мнимом
В настоящий момент инерция бытия концентрируется в «развивающемся», третьем мире, причём в модернистском ключе. Модернизм не столько качественный рост, сколько количественный. Россия же выступает в качестве буфера-стабилизатора этого процесса. Объективно, цивилизационно это хороший процесс; плохой он лишь для тех, кто оказался внутри этих зон.
Какова функция этих регрессивных зон? Теоретически сдерживание первых от вылета в Ничто. И традиционалисты это прекрасно понимают. Существует определённый парадокс, что и традиционалисты часто позиционируют себя как злодеев это и милитаристский фетишизм, «атомная война», «умирайте с нами» и проч., и проч. Но и цивилизационист «злодей» с точки зрения обыденного, низшего, профанического гуманизма.
Другое дело, что традиционалист это жестокий дикарь, а цивилизационист это подлинный гуманист. Подлинную гуманность я понимаю как добровольное, осознанное освобождение человека от бремени бытия. Сейчас цивилизацию принято обозначать через космические авантюры и производство умных гаджетов (умных в отличие от своих владельцев). Конечно, это совершенно искажённое понимание самой идеи прогресса, которая лежит не в области предметов, но в сфере преодоления изначальной несовершенной человеческой природы.
Компрачикосы современности
Согласно известному расхожему выражению, сочувствие, жалость не более чем обратная сторона злорадства. Открытая демонстрация людей с явными физическими недостатками в качестве обратных мотиваторов из той же оперы, когда скрытое чувство под названием Schadenfreude1 начинает работать на первый взгляд в конструктивном ключе, буквально заставляя практически каждого человека осознавать абсолютную выигрышность своего положения относительно наблюдаемого им «жизнерадостного» инвалида.
Но это всё же путь наименьшего сопротивления для стороннего наблюдателя, даже несмотря на то что история несчастного увечного в его конкретном случае позиционируется практически как подвиг, хотя на самом деле является обычной невротизацией, то есть жестокой дрессировкой, подобно той, какую устраивают цирковым животным.
Что же творится на самом деле внутри сознания того же Ника Вуйчича, которому «приходилось держать ручку пылесоса подбородком», потому что де так его воспитывали домашние, остаётся только догадываться. Или когда он просил у родителей новую игрушку, они ему говорили: заработай на неё.