Грозный бог распластался на полу, а когда попытался подняться, над ним уже стоял Ратас.
– Ты не можешь меня убить! – крикнул Сутар. – Не имеешь права! Если я виновен, пусть меня судят, требую суда!
Ратас тряхнул его за блестящий расшитый ворот так, что тот затрещал, и приставил к горлу Сутара меч. В узкую дверь, толкаясь и мешая друг другу, пробивались стражники.
– В ладью, живо! – бросил Ратас Вите.
Девушка помчалась к окну. Услыхала, как оборвались вопли Сутара и что-то тяжело бухнуло на пол. Отбросив первых воинов, набегавших на него, Ратас швырнул на дно ладьи обмякшее тело Сутара, прыгнул сам и нажал какой-то рычаг. Ладья начала набирать высоту. Из разбитого окна выглядывали воины, вдогонку свистели стрелы. Метко брошенное копье ударило в корму, ладья сильно закачалась и чуть не перевернулась. От толчка Вита сползла вниз и оказалась рядом с Грозным богом. Он зашевелился, закряхтел и открыл глаза. Осмотрелся, стараясь понять, где он, и уставился на Виту.
– Мне поверить не захотела, – прохрипел, – ему поверила… А ты спроси, кто он и откуда. Спроси! Пускай расскажет, герой…
Вита молча подвинулась ближе к Ратасу.
– Что ты хочешь, чтобы я ей рассказал? – не поворачивая головы, сказал он утомленно. – Что я, так же, как и ты, не принадлежу этому миру? Что я пришел сюда из Эритеи вместе с тобой? Что из-за неисправности наша группа случайно оказалась тут, в Гресторе, а не там, куда должна была попасть? Я тогда еще заподозрил, чьих рук это дело…
– Ты сам во всем виноват. Предатель!
– Кого я предал? Тебя? Расскажи-ка лучше этой девочке, как ты погубил третьего из нашей группы, осторожного, рассудительного Рона, – ведь он и не пытался помешать тебе, а полагал, что ни во что не надо вмешиваться, просто сидеть и ждать, пока нас отыщут с Эритеи? Ты рад был бы убрать и меня, как нежеланного свидетеля, но я оказался умнее и сильнее Рона, и тогда ты испугался и предложил мне разделить с тобою власть. Вот как это было.
– Что ж, теперь всему конец, – угрюмо произнес Сутар.
– Нет, еще не конец. Ты требовал суда? Будет тебе суд, будет и приговор. Я сам его вынесу. Ты, властитель ограбленных душ, заслужил той же участи, на которую обрек тысячи людей тут, в Гресторе. Отныне ты будешь не Грозным богом и даже не Сутаром с Эритеи, а пустой человеческой оболочкой, послушной куклой, готовой без раздумья выполнить любой приказ.
Глаза Сутара загорелись бешеным гневом, тело дернулось вперед, словно он собирался броситься на Ратаса, лицо исказилось злобной гримасой, а рот застыл в безмолвном крике, и вдруг он осел, подался назад и опустил голову. Вита прижалась к Ратасу – ей стало страшно. Он обнял ее за плечи.
– Грозный бог сопротивлялся до конца, – сказал глухо. – Знаешь, мне, наверное, было бы легче, если б я его убил…
Вита взглянула ему в глаза.
– Но это справедливый приговор!
– Да. И все же лучше бы кто-то другой приводил его в исполнение. – Ратас тряхнул головой и отрывисто скомандовал:
– Сутар, к рулю!
Сутар молча встал и перешел в носовую часть. Ратас рубанул мечом по мачте – и золотой диск, переворачиваясь, плюхнулся в реку, блестевшую под ними в лунном свете. Ладья сразу же полетела быстрее.
– Веди ладью туда, где прячешь атерон. Вперед, Грозный бог!
Они повернули влево.
– Мы летим в горы? – спросил Ратас.
– В горы, – голос Сутара был вялым и безжизненным.
– Куда же именно?
– К дому, в котором скрывался Крейон. Там, в комнатушке, где на стене эта…
– Помолчи! – оборвал его Ратас. – Смотри-ка, ни в логике, ни в остроумии тебе не откажешь. После смерти Крейона мы ни разу не бывали там.
Полная луна освещала путь. Вита подставила разогревшееся лицо ветру, пахнущему смолой и хвоей.
– Так мы скоро будем там, где «Меченая молнией?» – спросила она у Ратаса.
– Да.