Страшный суд, повторила она бесцветным голосом. День гнева, Dies Irae по латыни.
Великолепно, буркнул Погорельский и, резко развернувшись, припустил по шаткой лесенке наверх.
Прибежав в башенку, он трясущимися руками отпер замочек ящика, достал папку с расчётами, мельком просмотрел несколько страниц, вырвал их, скомкал и бросил в такое же жестяное ведро, что были у рабочих.
День гнева, яростно бубнил Погорельский, чиркая спичкой. Изо рта потекла жидкая слюна, портя белоснежный халат, пальцы не гнулись, так что лишь четвёртая спичка не сломалась и зажглась. Бумага зашлась пламенем. Почти как на фреске. Воспоминание об этой картине вызвало внутри вспышку, которая грозила вырваться наружу.
Погорельский плохо слушающимися руками насыпал дозу порошка в прямо рот и запил водой из хрустального графина. Постепенно снялось напряжение, пульс пришёл в норму, багровые пятна перед глазами исчезли.
Открыть окно не получалось, полукруглые витражи в бывшей монастырской церкви не предназначались для проветривания, так что лабораторию быстро заполнил густой удушливый дым от бумаги, тлевшей в ведре.
Делая медленные выдохи, Погорельский начал мерить шагами кабинетик. От дыма першило в горле, хотелось надрывно кашлять.
Значит, серия опытов насмарку. Придётся что-то менять, пересмотреть пропорции. Начать, пожалуй, стоит с
Профессор, профессор! В дверь заколотил маленький кулачок Аллочки.
Ну, что ещё?! Погорельский рывком открыл дверь.
Увидев лицо профессора, Аллочка побледнела и даже чуть присела. Она, видимо, напрочь забыла, зачем пришла.
Ну?! ещё более грозно повторил Погорельский.
Там там Аллочка молча открывала рот, расширенными глазами глядя на доктора.
Что?! рявкнул Погорельский, чувствуя, как внутри разгорается пламя. А ведь своё лекарство он уже выпил.
Там Козелькин
Где?!
Внизу, прохрипела Аллочка.
Отшвырнув медсестру, Погорельский закрыл дверь на замок (хоть этого не забыл сделать) и побежал по лестнице вниз. На первом этаже собрались люди. Пробравшись через толпу, Погорельский оказался посреди небольшого полукруглого пространства, образовавшегося у лесов. Все глазели вверх, туда, где на одном из мосточков пациент Козелькин, в пижаме, громко крича, скрёб ногтями фреску.
Где санитары? спросил Погорельский.
Вона, сказал кто-то стоявший рядом. Он их скинул
Слева от лесов сидел санитар и держался за голову, которую забинтовывала медсестра, опасливо поглядывающая наверх. Второй лежал на полу, свернувшись калачиком.
День гнева, процедил Погорельский и направился к лесам.
Доктор, стойте! донеслось из-за спины, потом были ещё какие-то голоса, но Погорельский их уже не слышал. Багровое марево заполнило всё вокруг, в ушах стучало, руки сами схватили и смяли что-то мягкое, под ногами шаталось, потом какие-то щипки со всех сторон, что-то мешало двигаться, укол потихоньку всё погасло.
Постепенно темнота рассеялась и уступила место серому блёклому свету, пробивавшемуся сквозь зарешёченное окно. Погорельский попытался пошевелиться и не смог. Руки и ноги оказались привязаны к железной койке. Удалось только поднять голову. Ага, палата в одном из корпусов. Как раз его отделение. Для буйных.
Погорельский опустил затылок на жёсткую комковатую подушку. Он всю жизнь этого боялся. Оказаться вот так пристёгнутым к железной койке. Попробовать Нет, ремни слишком крепкие. Придётся ждать.
Время текло удушливо медленно, как будто само пространство загустело, как сладкий сироп. Наконец дверь открылась, и вошёл профессор Иванов, маленький и согнутый. Именно на него и рассчитывал Погорельский.
Иванов сел на табурет у койки своего бывшего коллеги.
Нда-а, протянул Иванов. Устроили вы, однако, переполох.
Погорельский молчал. Расходовать энергию на крик не имело смысла.
А ваши записи Нда-а.
Вызвать огонёк внутри намеренно оказалось куда сложнее, чем предполагал Погорельский. Ну не было у него никаких эмоций по отношению к этому старому грибу. А к чему были? Даже не слушая скрипучий голос Иванова, Погорельский отчаянно искал повод. Но почему-то не находил. Видимо, слишком большую дозу релаксанта ему ввели. Время дорого, Иванов сейчас ничего не добьётся, встанет да уйдёт. И ещё транквилизаторов назначит. А там пиши пропало.
Ничего не шло на ум. Только эта фреска со Страшным судом. И почему-то только белые фигуры да разноцветные крылья.