Конечно видел Кирилл Афанасьевич, просто не могу привыкнуть к такому Григорий был честен.
И никогда не привыкните святой отец, а в том месте куда вы отправитесь сегодня, эти процедуры и всё остальные в разы жестче, чем у нас и где-либо. Акцентируя на этом он замолчал.
Заключенные говорили об этом месте. Иващенко не смог смолчать, видя происходящее он даже мысленно не мог представить, как выглядит это его «В разы жестче».
Это ни что по сравнению с личным знакомством. Усмехаясь он прихлебывал горячий напиток.
Начальник не скрывал своей радости, он одним разом избавиться от все членов воровской семьи и наконец-то беспрепятственно сможет вернуть полный контроль над тюрьмой и каждой сферой жизни протекающей здесь. Материальная база станет полностью подконтрольна лично ему. Если все получиться и он продержится год, то можно будет сменить свои звездочки на одну большую. Григорий Павлович смотрел на его лицо которое сменялось различными гримасами. Из его носа текла тонкая струйка крови, а капилляры на глазах лопались с поразительной скоростью заполняя пожелтевший белок. Бледнея и хирея с каждой секундой казалось его вот-вот схватит удар.
Кирилл Афанасьевич с вами все в порядке, у вас кровь. Протягивая ему платок, начальник принимал его трясущимися руками.
Кровь не останавливалась, а повысившееся давление выталкивало еще и еще. Одним носом дело не закончилась, уши и глаза также стали кровоточить. Начальник тюрьмы терял ориентацию в пространстве пытаясь удержаться на ногах держась за поручни.
Что здесь происходит? Взволнованный голос доносился откуда-то сзади.
Отец Григорий обернулся на этот возглас. На дальней вышке с солдатом происходило тоже самое. Не удержавшись он перемахнул через невысокий борт и свалился на четырёхметровый забор покрытый колючей проволокой. Внизу в прогулочных камерах творилось нечто странное. Заключенные кричали и требовали помощи, их товарищей захватил тот же недуг. Обернувшись посмотреть, как там начальник тюрьмы, батюшка опешил. Кирилл Афанасьевич разрывал горло охраннику, прошедшему ему на помощь. Неконтролируемый гнев и жажда убийства исходили от него. Вгрызаясь в шею он рвал ее, как собака тряся головой и держа обеими руками. Солдат был жив и кричал от боли, теряя равновесие они вместе перевернулись через поручень падая в прогулочную камеру и пробивая своим весом сетчатый потолок. Внутри творился хаос, людей охватывала паника и жажда смерти. Одни пытались спастись, вторые убить их. Во дворе происходила та же картина, только места там было больше, но и людей соответственно тоже. Они набрасывались на тех кто был рядом. В свою очередь павшие поднимались и пополняли армию сумасшедших. Кто-то рвал собак трясущихся от страха, конвойные и заключенные нападали на своих товарищей вымещая гнев и агрессию включившуюся по мановению невидимой руки. Под ногами Григория из прогулочной в которую свалился начальник тюрьмы на него взирали бешенные кровавые глаза. Кирилл Афанасьевич поедал мертвого и громко чавкал челюстями. Второй же рычал и не сводил глаз с преподобного, охранник которого только что поедал начальник тюрьмы вставал полностью перейдя на их сторону и став точно таким же. Предсмертные крики людей бившихся в агонии разносились со всей территории тюрьмы и далеко за ее пределами. Отец Григорий не мог пошевелиться, он просто взирал на все творящееся вокруг и не мог поверить своим глазам. В этих кровожадных тварей превращались абсолютно разные и ничем не связанные между собой люди. Заключенные, охрана, приехавшие с этапом солдаты и гости пришедшие на свидание со своими родными. Во дворе творилось нечто ужасное. Все нормальные были мертвы, остальные же сбившись в стаю гонялись за единственной выжившей собакой. Многие пали, а те кто не смог покинуть этот мир поднимались и пополняли армию каннибалов. Видеть это и понимать не представлялось возможным.
Преподобный в сторону! Сергей Матроскин оттолкнув отца Григория в сторону бья прикладом автомата в открывшуюся нишу прогулочной. Ах ты беззубая морда! Осознавая, что разговоры и удары совсем не влияют на этих сбрендивших Сергей взвел автомат готовясь открыть стрельбу.
Из камеры в которую упал начальник вылезал по сетке красноглазый псих. Он рычал и у него также текла кровь из глаз, носа и ушей. Сергей пытался его оттолкнуть автоматом, но получалось плохо. Крепко вцепившись эта тварь понимала, что если она сменит положение хоть одной своей частью тела, оторвав ту от сети, то отправиться в четырёхметровый полет на бетонный пол. С вышек стреляли солдаты и было видно, как они попадают. Выстрелы в конечности замедляли агрессоров, но ничего более, они все также шли или бежали вперед. Уйти отсюда одному и без оружия вряд ли удастся, отец Григорий понимал это.