Инвалид Зверюгин играл на гармошке жалостливые песни. А барыня сидела у окна на втором этаже, пила кофий и смотрела, что делают её люди. Теперь же дом был полон ужаса и страха, каждый думали, что может быть как раз сегодня пришёл его черёд, и боялся этого. Поэтому, как только начинало темнеть, двор вымирал и становилось тихо, словно в склепе. Хотя Герасиму всегда было тихо…
— Он же был глухонемой, — объяснил всем Петька, — поэтому ему всегда было тихо.
— Мы в курсе, — сказала Лариса и икнула.
— Попрошу меня не перебивать, — попросил Женька, — а то дальше читать не буду.
Лешка сложил руки и потряс ими над головой…
…Герасим сидел у себя в коморке и ел колбасу.
Когда несколько месяцев назад он топил Му-му, это далось ему нелегко. Он ощутил себя предателем и последним подлецом, когда собачьи глаза Му-му взглянули на него в последний раз снизу. Он помнил охватившее его чувство отчаяния, когда несчастная собачонка с камнем на шее скрылась под водой и по поверхности пошли круги. Он помнил, как пришёл к барыне, как швырнул к её ногам пустой ремешок за который он привязывал Му-Му к конуре, и ушёл в деревню из злого города, забирающего у человека его силу и заставляющего человека убивать своих друзей и близких.
Герасим вспомнил, как спустя несколько дней ему приснился странный сон. Во сне он плыл на лодке по реке. Он выплыл на середину и вдруг увидел, как вода забурлила, вспучилась и из неё вынырнула Му-Му. Но что у неё был за вид! Её морда вытянулась как у крокодила, зубы выросли длиной с палец, а ноги превратились в ласты! Му-му раскрыла пасть и Герасим прочитал по её губам: «Что ж ты, Герасим, такой-сякой, натворил?! Я ж тебе так верила! А ты!.. — Му-му щёлкнула зубами. — Жди теперь беды!». Герасим проснулся со слезами на щеках и долго не мог заснуть.
Теперь же он ел колбасу и думал, что сон тот был вещим.
Часы на башне пробили полночь. Из-за чёрной тучи вылезла зловещая полная луна. Завыли вдалеке собаки. Пролетела над домом одинокая летучая мышь и исчезла за трубой.
Никто в доме не спал. Все лежали и думали, кого же сегодня они не досчитаются, кого из них заберёт с собой в ад собака-мертвец.
Скрипнули внизу ворота и по двору разнёсся загробный звук. Живые существа не могли издавать такого звука, такой он был жуткий. У всех обитателей дома похолодели ноги. Только у Герасима ничего не похолодело, потому что он не слышал звуков. Но и он почувствовал присутствие чего-то нехорошего и перестал жевать. Он принюхался. Нос Герасима был его сильным местом. Носом и глазами он компенсировал то, чего не мог ушами и языком.
Герасим положил колбасу на стол и замер. Он почувствовал в воздухе сырой запах тины и могилы, медленно встал и осторожно подошёл к окну.
— Ге-ра-сим-сим-сим! — завыло что-то во дворе.
Но Герасим этого не услышал.
— Гера-сим-сим! Открой дверь! Это я, твоя Му-му вернулась!
Герасим увидел как по двору скользнула какая-то тень. Он взял нож и вышел во двор.
С минуту он ничего не видел, его глаза привыкали к темноте. Потом, когда он стал различать очертания предметов, двинулся по двору, держа нож наготове.
Он обошёл сарай. Заглянул в беседку. В беседке спал на полу пьяный инвалид Зверюгин с гармонью на животе. Герасим перекрестился. Он случайно чуть не зарезал Зверюгина, приняв его сначала за привидение. Герасим прошёл мимо поленницы дров, мимо кустов сирени. Из-за кустов появилась утопленница Му-му с крокодильей пастью, с зубами, ластами и зелёным рыбьим хвостом — в точности такая, какой Герасим видел её во сне. Она вышла на задних лапах и шла высоко поднимая ласты, чтобы не споткнуться. Длинные когти на концах ласт втыкались как грабли в землю, насаживая на себя опавшие листья…
— Ой, мамочки! — взвизгнула Рита.