Однако сейчас, окинув взглядом разбросанные на кофейном столике журналы и вскрытую корреспонденцию, она поморщилась, мысленно поздравив себя с тем, что выбросила бутылку из-под кьянти, которую они с измученной Джэнис Фергюссон начали несколько дней назад и, наконец, допили вчера вечером. Ей хотелось бы, чтобы отец увидел в ее квартире безупречную чистоту, однако, взглянув на следы грязных лап, она поняла, что это безнадежно. Почему это было так важно для нее, она не смогла бы объяснить. Просто важно – и все тут. Ей не хотелось, чтобы он снова завел речь о том, как сильно ей нужна финансовая поддержка.
– Ну и как ты себя чувствуешь в зрелом возрасте – тридцати пяти лет? – спросил ее Аллен.
Она чуть усмехнулась. Отец всегда умел сказать ей что-нибудь неприятное.
– Ровно на тридцать пять лет.
Он рассмеялся. В зеркале над сервировочным столиком она поймала отображение копны непокорных рыжевато-каштановых волос, которые так и оставались непослушными даже в эпоху шикарных прямых стрижек. Хандра по случаю дня рождения помешала ей даже заколоть их на затылке. Разве трудно было догадаться, что отец непременно появится в этот день? Есть вещи, предопределенные самой судьбой.
Дженни придержала дверь, пока Роули выводил Бенни на лестничную площадку. Аллен поспешно посторонился, не желая, чтобы светлая шерсть Бенни попала на него, хотя несколько шерстинок все-таки оказались на его брюках. Аллен с отвращением фыркнул, и губы Дженни дрогнули в улыбке.
– Чья это собака? – спросил он. – Надеюсь, не твоя?
– Соседская.
– Мама! – окликнул ее Роули, переминаясь с ноги на ногу.
– Иди. – Она с улыбкой махнула рукой. – И забери с собой Бенни.
Роули выскочил за дверь, как будто им выстрелили. Послышались удаляющийся лай Бенни и торопливые шаги Роули.
– И это все, что он мог сказать своему дедушке? – спросил Аллен.
– Тебе повезло, что он вообще разговаривает, а не молчит, как случается иногда, – отозвалась Дженни, немедленно бросаясь на защиту сына. Роули мог доводить ее до отчаяния, но не отцу указывать, как ей воспитывать сына.
Аллен пропустил ее слова мимо ушей.
– Я принес тебе подарок, – сообщил он, доставая из внутреннего кармана конверт и торжественно протягивая ей. Дженни неохотно взяла его. Открывать ей не хотелось. Она знала, что в нем находится. Деньги. Еще одна взятка для того, чтобы заставить ее вернуться в семейный бизнес. – Ты не собираешься открыть его? – спросил он, осторожно садясь на ее кушетку, на которой могла оказаться собачья шерсть.
Она уселась напротив него в крашеное кресло-качалку, которое имело обыкновение поскрипывать. Она не была бедной, но в течение нескольких лет экономила, и у нее были на примете более важные вещи, на которые следовало потратить деньги.
– Я получаю наследство от мамы, – сказала она, держа в руке тяжелый конверт.
– Знаю. Просто я хотел, чтобы у тебя было достаточно денег.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне известно, что ты открываешь ресторан в Санта-Фе, – признался он.
Дженни почувствовала, как на ее шею набрасывают петлю. Она осторожно открыла конверт. Взглянув на множество нулей в конце суммы, написанной на банковском счете, она сложила его и протянула ему. Он, однако, не взял его.
– Я ценю это, но не могу принять.
– Дженива…
– Нет, – наотрез отказалась она. – А ты, как я вижу, следишь за моими делами?
– Разумеется. Ведь ты моя дочь.
– Я прекрасно обойдусь тем, что оставила мне мама и что сэкономила я сама. Этого хватит с избытком.
– Тебе нужны деньги, – возразил он. – Возьми. А если не вложишь их в бизнес, то сохрани для своего сына. Это подарок ко дню рождения.
«Это взятка», – хотелось ей сказать. Но она промолчала.
– Как я понимаю, ты решила назвать свой ресторан «Дженива», – сказал он, игнорируя ее протянутую руку, и Дженни пришлось опустить ее на колени.
– Не в свою честь, а в честь бабушки.
– Я так и понял, – чуть заметно улыбнулся он.