Они обвинялись в азартных играх на улице. На свидетельской скамье сидел толстый китаец с безмятежным выражением лица.
– Инспектор Чан, – обратился к нему судья, – расскажите, пожалуйста, как было дело.
Свидетель, оставаясь неподвижным, как Будда, прищурил и без того узкие черные глаза и начал говорить.
– Я шел по Папуа-стрит. Со мной был детектив Кашимо. У двери рыбного магазина Тимо я заметил огромную толпу. Когда мы приблизились, толпа расступилась, и мы увидели трех человек, которые теперь сидят перед вами. Они, стоя на коленях, играли в кости.
– Вам известна эта игра? – спросил судья.
– Так же, как ребенок знает лицо матери.
– И вы опознали этих мужчин?
– Нет никакого сомнения, – кивнул Чан. – К несчастью для них.
Адвокат обвиняемых, маленьких юркий японец, вскочил на ноги.
– Я протестую, ваша честь! – закричал он. – Я протестую против слов «к несчастью». Свидетель говорит так, будто мои подзащитные уже признаны виновными. Мистер Чан, воздержитесь от подобных комментариев, если можете!
Чан наклонил голову.
– Я переполнен огорчением, – сказал он. – Простите меня. – Адвокат бросил на Чана взгляд, полный упрека.
Тот продолжал:
– В следующий момент эти трое подняли головы. Увидев меня и Кашимо, они бросились бежать. Я настиг их в конце улицы.
Адвокат посмотрел на Чана.
– Вы хотите уверить суд, что ваша тучность не мешает быстрому бегу?
Чан улыбнулся.
– Тот, кто бежит с чистой совестью, развивает большую скорость, господин адвокат.
– А что тем временем делал Кашимо?
– Кашимо знает свой долг. Он остался на месте, чтобы собрать кости. Так и надо было поступить, одобрительно сказал Чан.
– Да, да, – вмешался судья. – А где кости?
– Ваша честь, – ответил Чан, если я не ошибаюсь, кости в данный момент находятся в кармане Кашимо. Он уже идет сюда.
И действительно, в суд вошел Кашимо, маленький японец с бесцветным лицом. Он подошел к Чану и что-то прошептал ему на ухо.
– Я ошибся, ваша честь! – воскликнул Чан. – Кашимо потерял кости.
Громкий смех пронесся по залу. Судья постучал молоточком по столу. Чан казался совершенно спокойным, но на душе у него было горько. Подобно всем жителям Востока, он не переносил смех в свой адрес.
Адвокат широко улыбнулся и обратился к судье.
– Ваша честь, я полагаю, что дело можно прекратить. У обвинения нет никаких доказательств. Даже инспектор Чан это подтвердит, когда к нему вернется самообладание.
– Инспектор Чан, – сказал Чарли, в упор глядя на адвоката, – предпочитает поговорить о работоспособности японцев.
– Это ваше право, – сказал судья. – Дело закончено. Давайте следующее.
Со всем достоинством, на которое он только был способен, Чарли Чан поднялся и направился к выходу. Следом за ним семенил Кашимо.
– Снова вы поставили меня в неловкое положение, – сказал ему инспектор в коридоре.
– Простите, сэр, – прошипел Кашимо.
– Простите, простите, – передразнил его Чан. – Эти слова я только и слышу от вас. Могут ли благие намерения загладить грубые ошибки? Может ли утренняя роса намочить стену? Где вы потеряли кости?
Кашимо попытался объяснить. Утром по дороге в суд он зашел в парикмахерскую Каимото, чтобы подстричься. Пиджак он повесил на вешалку.
– А сначала похвалился костями перед всеми?
– Нет, сэр, я показал их только Каимото, а он честный человек. Пока меня стригли, заходили разные люди. Потом я надел пиджак и пошел в суд. И только на лестнице обнаружил, что меня обокрали.
Чарли печально посмотрел на детектива.
– Вы работаете крайне неумело, Кашимо. Даже не знаю, что с вами делать дальше.
– Простите, сэр, – повторил Кашимо.
– Простить не трудно, – вздохнул Чарли. – Но пока вы на моих глазах, я чувствую, что мое самообладание под угрозой.