И меня опять обуял ужас от предстоящей встречи с отцом мужа. Фархор затрясся, входя в атмосферу тёмной планеты. И я слишком ясно ощутила родство с кораблем. Меня так же вот сейчас колбасило. И от того, что моя мама откровенно бросала меня в трудной жизненной ситуации, предпочтя выставку дочери, остро нуждающейся в поддержке, легче как-то не становилось.
Я вцепилась в ремни, а Дарклай расценив по-своему это мое поведение, решил успокоить, пообещав:
Через десять минут все закончиться.
Ты не помогаешь, борясь с подступающей тошнотой, отозвалась я.
Дарклай с крайне серьёзным видом поспешно склонился к боковине кресла и достал один из тех пакетов, который был предназначен на всякого рода буэ-ситуации. Открыв пакет, судя по сосредоточенному взгляду, лорди приготовился ловить то, что, по его мнению, готовилось покинуть мой желудок.
Умиление, возникшее в ответ на действия заботливого древнего, было настолько сильным, что даже слегка раздражало. Я закатила глаза, и тут фархор тряхнуло, да так, что я на несколько секунд забыла, как дышать, гебронец откровенно и в голос завизжал, а над люком замигала большая красная лампочка.
Я кинула испуганный взгляд в сторону малышей и матери. Но мелкие лишь довольно повизгивали, а Камэла с безучастным видом продолжала слушать музыку, вглядываясь в темноту за иллюминатором.
Почему все мое семейство ведёт себя так, будто всю жизнь только и делали, что летали туда-обратно через Вселенную?
Дарклай, конечно, сидел каменным изваянием, у него даже волосок не дрогнул, словно вся эта гравитация это вообще не про него. Но ему-то простительно. Я вообще сильно сомневаюсь, что есть в бесконечности Вселенной такая сила, которая способна повлиять на этого невозмутимого иноземца.
Тряхнуло ещё раз. Снова пронзительный визг приготовившегося к смерти гебронца и вторящие ему радостные возгласы в край развеселившихся карапузов.
То есть это вот это они подразумевали, говоря «будет трясти»!
Дохлый, тухлый, съеденный и недопереваренный
Я попыталась не задерживать дыхание и так откровенно не цепляться за поручни поскрипывающего в такт движениям корабля кресла. Поскольку, чем больше я вжималась в мягкую обивку, тем мрачнее становился сидящий напротив лорди. Его брови медленно сползали к переносице, а я серьёзно задумалась о судьбе экипажа этого злосчастного фархора.
Как же сложно жить, когда от каждого твоего движения зависят жизни людей, пусть и незнакомых
Улыбнулась, стараясь уж совсем не скалиться, но все же передать помрачневшему иноземцу, эмоциональное послание «со мной все в порядке, это даже весело». Улыбнуться то улыбнулась, но потом сильно усомнилась в том, как именно это выглядит со стороны. Почему-то казалось, что больше всего это напоминает нервный срыв в апогее.
Лорди молча отложил приготовленный для экстренного случая пакет и, наклонившись, положил свою тёплую сухую большую ладонь на мою маленькую вспотевшую и холодную. Сведенные на переносице брови медленно приняли своё обычно-спокойное положение, а в синих глазах мелькнула странная эмоция, которую я не успела рассмотреть, потому что в следующее мгновение иноземец улыбнулся в ответ, прошептав:
Уже все.
И трясти действительно перестало. За стеклом иллюминатора замаячили многочисленные огни. Фархор зависнув, медленно опустился на поверхность планеты. Я выдохнула. Не знала, что боюсь летать
Посмотрела на поднявшегося лорди. Тот отстегнул мой ремень, затем, подав руку, помог подняться. Пристально осмотрел меня с ног до головы своими синими въедливыми глазищами. Отряхнул мою толстовку, молча заставил повернуться к нему спиной, что-то опять же стряхнул, ладонью разгладил помятую одежду. Затем вручил мне мою вездесущую сумку и, потрепав по волосам, направился к детям, чтобы проделать все тоже самое с без умолку галдящими карапузами.
Это мило
Все ещё странно но мило
Перекинула сумку через плечо, мельком взглянула на возящегося с ремнями безопасности гебронца. Пиксли слегка светился, но, кажется, теперь это будет его обычное состояние. Тадакам уже успел вернуться в горшок и сейчас расправлял свои ветки, поочередно прихлопывая взволнованного иноземца мясистыми листьями. Пиксли от шлепков вздрагивал, но не возмущался. Видимо, выгода от такого рода отношений превышала испытываемые неудобства.