Но для этого вам придется еще очень много над собой поработать. Приложить все усилия. Вам нужно постараться изменить себя, свое отношение к окружающему миру. Здесь не надо впадать в крайности, раньше времени предаваться отчаянию, но вам еще только предстоит вырасти в наших глазах. Путь этот не близок и дается он нелегко и не всем, но, я думаю, у вас все получится. Вы всерьез можете рассчитывать на нашу поддержку, на наше самое искреннее, дружеское участие. Это как раз то, зачем я здесь.
ГОСПОДЬ БОГ. Может, он отключился уже?
Хомяк, вытянув короткую шею, с безопасного расстояния пытался на глаз определить, так ли это.
Вы у меня спрашиваете? спросил он. Я думал, вам лучше знать. Не похоже, добавил он потом без большой уверенности. Я знаю этих хищников, он еще всех нас переживет.
Господь Бог в задумчивом настроении ожидал продолжения.
Не богохульствуйте, попросил он.
Не буду, пообещал Хомяк.
Он вздохнул.
Только чтобы мероприятие не превратилось в надгробное слово, предупредил Господь Бог.
Сам не хочу, ответил Хомяк озабоченно. Пусть он живет долго и счастливо.
Хомяк утомленным движением прикрыл глаза пальцами, подбирая близкие сердцу значения. В Лесу он считался, и, пожалуй, не без оснований, крупнейшим экспертом по части нравственных категорий.
Брат мой, произнес он, отнимая пальцы от глаз. Господь Бог приготовился слушать. Что есть добро? Многие мыслители прошлого и современности не раз, не два и не три задавали себе этот основополагающий вопрос мироздания. Чем доброе лучше злого, и если оно лучше, то почему его так мало? Разве не было бы лучше, если бы его было много? А, может быть, его не так уж и мало или, может, мы не так смотрим? Или смотрим так, но не туда? Возможно так же, оно вовсе не так уж и лучше того, что принято называть злым, а та присущая модальность качества, закрепленная за ним традициями и тысячелетиями, есть просто результат инерции границ мышления размером в несколько десятков тысячелетий? А если зло не так уж многим отличается от добра, то в чем тогда такая очевидная привлекательность одного и устойчиво негативная оценка другого? И если вопрос принципиального отличия Зла, злого начала в аспекте вводных феноменологии имеет под собой основания в смысле законов построения логики, но не имеет прикладного аспекта, то на чем же, говорю я, основаны в таком случае все войны истории против Зла и все реки крови истории во имя Добра? Все это не праздные вопросы
Хомяк помедлил, опуская лицо, в раздумье умывая ладони и примериваясь к новой мысли с красной строки.
Это надолго? спросил Господь Бог.
Хомяк с недоумением поднял глаза.
А вы что, куда-то торопитесь?
Да не то чтобы торопимся, но просто хотелось бы хотя бы в общих чертах составить себе, что нас ждет, как-то соразмерить свои силы. На случай если что.
На случай если что я окажу вам свое самое искреннее участие. На чем мы остановились?
Мы как раз только начинали.
Тема доброго и злого начал в традиции эволюции культур. Да, правильно.
Господь прервал его:
Позвольте сделать небольшое уточнение по ходу дела: если я правильно понял, в качестве злого начала у нас будет понятно, кто. А кто тогда будет за начало доброе?
Давайте не будем забегать вперед, предложил Хомяк.
Давайте, сказал Господь. Но мы будем потом иметь возможность с ним познакомиться?
Несомненно.
Тогда не будем терять времени.
Хомяк подумал.
В ходе сегодняшнего слушания я намереваюсь показать, что благодаря лишь наличию категории Добра в традициях категории становления до сих пор было возможно существование Зла именно как категории реалий дня. И что именно существование в традициях ценностных координат категориальной конструкции добра, Добра как иррационального начала всего, повинно в тех реках истории, полных крови и безысходности.
Задумчиво обнимая ладонью нижнюю часть лица, Господь со вниманием слушал.
Интересная мысль, сказал он.
Хомяк сдержанно поклонился.
Благодарю вас. Он вновь умыл ладони. Таким образом, состав по первому пункту обвинения следует считать доказанным. Как раз ненормально крепкое здоровье экземпляров, подобных данному, и неумеренность в качественной стороне последнего послужили появлению на свет категориальной конструкции типа «добра» со всеми вытекающими. Можно со всей определенностью, я бы даже назвал это пугающей определенностью, утверждать, что само наличие здоровья у данного экземпляра в среде многострадальной биоты предопределило отсутствие здоровья у сотни хомяков.