Так вот, когда гранулы мы их называли «зернами» не приходили, мы коротали ночи за болтовней под чифир. Я был самым молодым в бригаде, поэтому все считали своей обязанностью поучить меня жизни.
Старшим в нашей смене был Рома, мужик лет тридцати, низкого роста, в спортивном костюме и в толстенных очках. Он походил на тренера женской волейбольной команды или на пациента больницы. На деле же на Роме висел срок за налет на магазин.
Слушай сюда, начинал он свой урок, пьяному море по колено, пьяному можно всё. Бить бухого не по понятиям. Не прав по-любому тот, кто бьёт бухого.
Я знаю, осаживал я дерзко, по-подростковому, Рому.
Да не х.. ты не знаешь. Вот попадешь понюхаешь. Сюда, слушай, говорю.
Однажды старший рассказал, что прыгать в драке толпой на одного тоже не по понятиям.
Хрустнувшая переносица снова блестит в метре от меня черт выкатывается из акации, рядом с ним блестит еще что-то. Нож.
То ли страх смылся в ночь, поняв, что здесь ему ловить больше нечего, то ли кто-то из шимпанзе перебил мне нервы, но ножа я не боюсь. Я уверен и спокоен, как канатоходец.
Спокойствие прекрасно, но не в драке с отбросами.
Я не замечаю, как этот ублюдок пыряет мне в бочину.
Снова хруст. И это не ветка под ногами. Лопается внутри меня. Звук будто трамвай поворачивает на крутом повороте по ржавым рельсам.
Дальше тишина. Глаза ищут в темноте ответ что, правда? Вот так сдохну? и нашаривают фонарь над фабрикой. Свет по-прежнему забирает у ночи кусок фасада и забора. Я замечаю трубу на крыше. Из трубы, неуверенно подергиваясь, вываливается густой дым.
Дым шумит.
В ночную никто особо не вкалывал. Намотаем рулонов пять и хватит. А в ту смену и двух не сделали. Старший поругался с женой веская причина остановить цех. «Че-то нет настроения, ребзе. Ну её нах, дневные доделают» и в будку.
Снова слушать базар за жизнь, глотая вязкий дым, не хотелось. И я решил побродить по огромному зданию фабрики. Конечно, меня тянуло на верхний этаж. Где-то там когда-то делали игрушки, это как минимум необычно. И там сейчас явно не пустые стены, иначе бригадир не запретил бы туда подниматься.
К лестнице на третий этаж вел широкий темный коридор. Знакомый до равнодушия. А вот сама лестница пугала своей неизвестностью, как высокая малоизученная гора. Дойдя до её подножия, я с трепетом шагнул на первую ступеньку. Откуда-то сверху сразу повеяло запахом старых подвалов.
Я прошел один пролет, впереди оставался еще один и поворот направо. Я понимал: там тоже должен был быть широкий коридор, а в конце его Дверь? Закрытая? Решетка? Или путь в цех был свободен?
Вбежав на третий этаж, я достал карманный фонарик. Может быть, сейчас преувеличиваю, но тогда мне показалось, что от луча темнота как бы отшатнулась, как бы испугалась света С непривычки, будто давно её никто не тревожил. Стало страшно. Беспокойно. Луч царапал бетонный пол, стены, иногда задевал настенные плакаты мишки олимпийские, мишки белые. Возникла мысль: содрать один на память это же какой раритет, друзья сойдут с ума от зависти!.. Но адреналин уже делал свою работу, гнал вперед.
Дверей в цех не оказалось. Даже решетки. Вообще ничего. Только гигантский куб темноты, которая за годы уже, кажется, настоялась и спрессовалась по крайней мере, врезавшись в нее, я обронил фонарь. Он потух и больше не зажегся, как бы я ни крутил его, ни жал на кнопку и ни долбил его пластиковой ножкой о бетонный пол.
Не меньше минуты понадобилось на то, чтобы привыкли глаза, и я смог хоть как-то сориентироваться.
Слева в метрах пяти от меня просвечивали огромные панорамные окна. И это меня удивило. Во-первых, в нашем цеху таких не было. Во-вторых, свет был уж очень ярким на его фоне прорисовывались прожилки и коросты оконной грязи.
Стереть копоть годов было невозможно, даже пытаться не стоило, но так хотелось посмотреть, что так светится!
Стал прощупывать оконные рамы как-то ведь проветривали раньше это помещение. Осторожно шагая вдоль окон, я пару раз наступил на что-то хрустящее, похожее на стекло, несколько раз от моих кед что-то отлетело в сторону Наконец, наткнулся на какую-то выступающую из рамы железяку. Тут я только заметил, что рамы эти были вовсе не деревянными, а металлическими, алюминиевыми. Такое я видел впервые. И уж конечно мне пришлось долго ощупывать необычный шпингалет, прежде чем я удивился ещё раз. Шпингалет этот не надо было поднимать вверх, а всего лишь следовало повернуть что далось не так уж просто, с годами система заржавела. Я даже подумал, что и окно не растворю наверняка всё уже припаялось друг к другу. Но как только щелкнуло в задвижке, окно поехало. Не влево. Не вправо. А вверх.