***
А подробности были таковы, что Николай Степанович, будучи Николашей ещё в коротких штанишках и белых носочках, послушно шаркал ножкой в надетых лаковых ботиночках, когда было положено, так же по команде влезал на табурет и звонким голосом декламировал все выученные наизусть детские стишки, потом раскланивался, старательно прижимая свою кудлатую светлую голову к самому подбородку, и получал награду, в виде конфеты или, если дело происходило под новый год, тугой шуршащий целлофановый мешочек, наполненный доверху печеньем, мандаринами, грецкими орехами и другими разностями, короче всем тем, что называлось в те времена советским партийным пайком Но маленький Николай Степанович, который был страсть каким любителем вкусно покушать и до помрачения любивший сладкое, никогда не съедал всё и сразу, а будучи бережливым мальчиком, приученным к порядку, припрятывал полученное, как он сам пояснял взрослым, на чёрный день, уже тогда проявляя свои качества будущего эконома-агронома, создавая, так сказать, золотой, правда, не гос., а свой запас.
В возрасте 14-ти лет, когда подошло время сменить пионерский галстук на комсомольский значок, он всё сомневался на счёт правильности данного решения, всё размышляя на счёт политики экономии того строя без наличествующей частной собственности, и всё ориентируясь на свой природный дар, умение создавать НЗ, всё сетуя на недочёты партии и правительства, всё же вынужден был дать клятву быть преданным делу Ильича, выучив предварительно весь устав ВЛКСМ, почти как раньше, очередной стишок, но в награду он получил не знакомый блестящий мешочек с конфетами, а сверкающий новенький значок, который ему торжественно приколол на грудь комсорг их школьной комсомольской организации. Всё бы ничего, и Коля ей тоже был, разумеется, рад, ведь награда, какая бы ни была, по любому награда, но вот незадача, этот подарок, этот наградной значок некуда было спрятать про запас, он и так должен был быть у всех на виду, так полагалось, а то какой же он комсомолец Тем не менее, спустя некоторое время Николаша всё же не изменил своему правилу и после вручения ему уже партийного билета, успешно заныкал потёршуюся уже, тусклого цвета регалию себе на память, положив ставший ненужным комсомольский аксессуар в потайной ящичек своего стола, где бережно хранил такого рода вещи, но не потому что ревностно относился к своему положению, и ему это было дорого, а просто, как мышь, что любой колосок, любое зернышко тащит в свою норку, создавая на зиму тот самый НЗ.
В общем, начавшаяся экономия Николаши почти что ещё с пелёнок, продолжила развиваться и прогрессировать, охватывая всё большие сферы жизнедеятельности Николая Степановича и затрагивая всё большее количество окружающих его людей.
Если говорить о личной интимной жизни этого агронома-любителя, то воспитанный в жёстких традициях социалистической системы, только к 25-ти годам созрел ум Николая Степановича, а значит и его потребности в половой жизни, что не отменило его дальнейших ускоренных темпов продвижения в этой сфере, как и в экономической.
Начавшиеся отношения шерше ля фам с неудачного момента западного поцелуй, называемого французским, не остудили в дальнейшим его любовный пыл к противоположному полу Но в ту секунду Николя, ощутив у себя во рту, между зубов какое-то инородное тело, когда он разрешал себе только подойти к женкой юбке чуть теснее, чем дозволяло его сыновнее чувство, а это был женский язык, показавшийся ему толстым и неприятным, ещё и пытающийся проникнуть глубже, в самое нутро всея святых 25-ти летнего отрока, который был несколько этим обескуражен и даже напуган. Ведь до этого момента он знал только прикосновения одной женщины, своей дражайшей матушки, и вообще только рядом с ней и находился на расстоянии интимной близости. Правда, была ещё и старая бабушка, но та быстро выбыла из его списка женского пола, который вёл потом Коля, отправившись навсегда в близлежащие окрестности, украшенные в основном железными крестами и памятными гранитными плитками Так что тут мальчик мог радовать себя только воспоминаниями о тёплом отношении своей бабушки к нему, не более.
Но и тут Коленька, любимый сын её дочери, не забыл ответить на чувства этой женщины в своём стиле эконома-агронома, потому что цветы на могилу покойной не носил, считая это ненужными расходами, ограничившись лишь положенным в день похорон венком, и так и сохранил преданность своим традициям в дальнейшем, что значит и остальным, встреченным им на своём пути женщинам ароматные букеты не преподносил, а только закидывал их многочисленными, ничего не значащими комплиментами, взятыми с широкоформатных экранов кинотеатров, в которых более удачливые герои киношных сюжетов ловеласы, казановы и порядочные мужчины осыпали своих дам, тоже героинь просмотренных Николаем Степановичем фильмов.