У тебя чё, Багор, в башке коротит?! изумился Граба. Сказано же было, Кит приезжает.
Кит?.. Ах да, Кит. Нехорошо мне с утра, колотит. Видать, потому про Кита мимо ушей пролетело.
Граба с недоверчивым прищуром уставился на приятеля.
Ты, корешок, в последнее время странный какой-то, врастяжку произнес он, пристально разглядывая изможденное лицо Багра. То веселье и удаль из тебя бьют через край, то кислый и рассеянный бродишь, пацанов сторонишься, на здоровье жалуешься и бледный, как беременная аристократка.
Да пошел ты! Не больше других хвораю.
Не больше других! передразнил Граба. Кому горбатого лепишь? Бля буду, на дурь подсел.
Багор вскочил, в сердцах швырнул недокуренную сигарету на землю.
Ну все, расколол, на, как мусор на допросе! психанул он, Пойди Монаху настучи, пусть пулю мне для лечения выпишет.
Граба с олимпийским спокойствием перенес наскок. Когда же его костлявый дружок угомонился, флегматично произнес:
Больно надо мне на тебя стучать. Монах скоро сам догадается. Ты глянь в зеркало на свое мурло. На нем твоя проблема крупным шрифтом выбита.
Багор тяжело плюхнулся на прежнее место. Его руки нервно тискали несчастную бейсболку.
Лоханулся я капитально, наконец прорвало его. Помнишь, по весне я в Читу за грузом гонял? Там все началось. Поставщик застрял где-то. Скукота! Забурился в кабак, телку снял. До сих пор не пойму, как она, паскуда, меня под наркоту подвела. Поначалу себя успокаивал, твердил: «Сегодня последний раз и шабаш». Потом перестал, втянулся. Он схватил Грабу за локоть и заговорил быстро и горячо: Я выкарабкаюсь, Граба, верь мне. Только ты никому ничего не говори. Я уже дозы уменьшать начал. Через месяц Ну через два от силы совсем с наркоты соскочу. Только ты никому, обещаешь?
Сказал же.
Спасибо, братан! Знал, что ты человек. И я человек. Добро помнить умею, за мной не пропадет. Для придания своим словам большего веса Багор потряс кулаком. У меня, знаешь, какая воля? Солнце, как окурок, потушу, если целью задамся. Я обязательно выкарабкаюсь. Через два месяца или три Слушай, Граба, раз ты все знаешь, может, я сейчас прямо сбегаю щепотку нюхнуть? А то мутит сильно.
Куда сбегаешь? насупился Граба. Что я Монаху скажу?
Да не дрейфь ты, тут рядом. Я давно маленько кокса на чердаке котельной припрятал, чтобы с собой постоянно из поселка не таскать. А сегодня только здоровье поправить собрался, как Монаха нелегкая принесла
Бандиты разговаривали в полный голос. Они не подозревали, что над их головами за лишенным стекла чердачным окном, кроме черной пыльной пустоты, скрываются два до зубов вооруженных человека и слышат каждое произносимое ими слово.
Сибиряк положил правую руку на рукоятку ножа и вопросительно посмотрел на командира. Столяр медлил. Было ясно, Багор не может исчезнуть незаметно. Не пройдет и пяти минут как Граба забьет тревогу.
Майор вгляделся в окутанный полумраком противоположный конец чердака. «Туда! подсказало чутье. Если Багор спрятал зелье там, где светлее, глядишь, пронесет». Борис Васильевич указал Сибиряку на рюкзак, сам подхватил гранатомет и рванулся в самый темный угол чердака. Сибиряк тенью следом. Добежав до противоположного фронтона, они залегли.
Багор стремительно, как дельфин из морской пучины, вынырнул из чердачного люка, сделал несколько шагов к окну и присел у стропила. Его дрожащие от нетерпения пальцы отгребли в сторону маскирующий тайник мусор и добрались до засунутого в широкую щель пакетика с остатками кокаина.
Столяр и Сибиряк не сводили глаз со сгорбленной спины бандита, прислушивались к глубоким, шумным вдохам, когда он, стараясь не оставить на ладони ни крупинки, втягивал в себя кокаин. Если бы наркоман знал, как много сейчас зависит от его внимания! Он не знал, и счастливый, что избавился от ужасного наркотического похмелья, сиганул в люк, не утруждая себя разглядыванием темных углов пыльного чердака.
Пронесло! выдохнул из себя майор с таким облегчением, будто сбросил со своих плеч пятипудовый мешок.
По такому случаю предлагаю выпить, пошутил Сибиряк.
Борис Васильевич, подыгрывая ему, согласно махнул рукой.
Давай, заслужили.
Боец вынул из рюкзака бутылку минеральной воды и протянул командиру.
Глава 4
Кит появился около четырех часов дня. Первыми во двор вкатились два черных джипа, за ними вполз КАМАЗ-фургон. Перед складом, уступая дорогу грузовику, джипы вильнули в сторону надраенной до блеска «Латвии». Громоздкая фура, похожая на морскую черепаху, тяжело развернулась и вогнала свой широкий зад в створ внутренних ворот. К ней подбежали подручные Монаха. Лязгнули запоры. Вновь ожил мотор, и КАМАЗ с распахнутыми дверьми фургона одолел последние метры до складского крыльца.