В период с 1920-х годов (в 1919 году вышел комментарий Карла Барта на Послание к Римлянам, позже возникла школа Рудольфа Бультмана) по 1953 год теология Барта и Бультмана процветала. К историзму и ее основатели, и их последователи относились презрительно. И пусть даже многие ученые-гуманитарии, изучавшие Новый Завет, особенно француз Пьер Бенуа и норвежец Нильс Альструп Даль, еще задолго до 1950 года подчеркивали то, сколь важны исторические исследования, посвященные Иисусу, принято считать, что Новый поиск исторического Иисуса начался в 1953 году. И начал его Эрнст Кеземан, ученик Рудольфа Бультмана, причем смело и дерзко в присутствии учителя, на торжественном собрании учеников в Марбурге. Кеземан показал, что Новый Завет намного более историчен, чем допускал Бультман. Христианское богословие, утверждал Кеземан, коренится не в идеях и не в экзистенциализме. Он смог убедить многих специалистов по Новому Завету в том, что в основе христианства лежат реально происходившие в истории события и что между подлинными словами Иисуса и воззваниями палестинского «Движения Иисуса»[6] существует преемственность.
Новый поиск исторического Иисуса не заинтересовал большую часть теологов и вскоре тихо и незаметно исчез. Но почему он оказался столь безуспешным? Отчасти потому, что его сторонниками двигали богословские интересы, умалявшие важность истории таким было наследие экзистенциализма. Нежелание заниматься социологией, антропологией и археологией при повышенном интересе к христологии вряд ли позволяло лучше понять Иисуса из Назарета иудея, жившего в первые тридцать лет нашей эры. Сегодня, оглядываясь в прошлое, мы можем увидеть, что методы сторонников Нового поиска не соответствовали стандартам строгой научной историографии.
Примерно в 1980 году в науках гуманитарного цикла началось нечто новое[7]. Я назвал это явление «Исследованием Иисуса». Независимо от своих богословских представлений и верований (или даже их отсутствия) многие исследователи по всему миру, и в том числе евреи, не склонные вести полемику об Иисусе, стали проявлять интерес к истории иудеев, живших в Палестине до 70 г. н. э., и в том числе к Иисусу из Назарета, и осознали, сколь важны эти вопросы.
Те, кто исследовал мостовые и улицы, проложенные до 70 г. н. э. и неожиданно найденные при раскопках в Иерусалиме, под Старым городом, спрашивали себя: какие люди гуляли по ним две с лишним тысячи лет назад? В Капернауме нашли дома из базальта, возведенные в I веке. Как оказалось, в Верхнем городе Иерусалима в то время строили роскошные дворцы и уже невозможно не думать о том, какую жизнь вели их обитатели до 70 г. н. э. И в Иерусалиме, и в других местах, в частности в Нижней Галилее, было найдено множество микв иудейских ритуальных бассейнов, в которых омывались от ритуальной нечистоты и, естественно, появились вопросы о характере религиозной жизни иудеев до упомянутого времени. А благодаря тому, что в Иерусалиме, в Кумране и особенно в Хирбет-Кане обнаружились каменные сосуды, связанные с иудейскими ритуалами очищения, мы смогли иначе воспринять традиции, о которых говорится в Ин 2:6, и по-новому осмыслить образ Иисуса, которого, если верить Иоанну, пригласили на дорогостоящую свадьбу в Кане.
Иудейские и христианские историки независимо друг от друга и по всему миру задумались над тем, что мы можем узнать о многих предводителях еврейского народа, живших в Святой Земле до 70 г. н. э. Ученые стремились понять, как проводил свои дни анонимный Учитель Праведности, основатель кумранской общины. Иудеи и христиане искали достоверные исторические сведения о Гиллеле, фарисее, который жил незадолго до Иисуса и, как предполагают, отстаивал многие богословские идеи, схожие с теми, какие приписывают Иисусу. Специалисты написали целые тома об апостоле Павле, пытаясь понять фарисея, поверившего в мессианство Иисуса. Многие размышляли о том, что говорят исторические свидетельства о Гамлиэле ха-Закене, или Гамалииле, у которого, по свидетельству Книги Деяний, учился Павел. Евреи, ревностно желавшие узнать об истоках раввинистического иудаизма, обсуждали историчность преданий об Йоханане бен Заккае, возглавившем первую раввинскую академию в Явне. И неудивительно, что многие исследователи задавали аналогичные исторические вопросы об Иисусе из Назарета.
Чем этот новый подход отличался от тех, что господствовали прежде? Ответ очевиден. В отличие от Старого поиска и Нового поиска, «Исследование Иисуса» было свободным от богословских мотивов и находилось под влиянием иных источников: то были свитки Мертвого моря, первая раввинистическая литература, сочинения Иосифа Флавия и другие тексты эпохи раннего иудаизма, те же ветхозаветные апокрифы и псевдэпиграфы. Это был скорее не «поиск», а результат «исследования»: здесь в изучении исторического Иисуса обрели важную роль археология, антропология и социология.