Отсмеявшись, она глубоко вздохнула, и лицо ее стало серьезным.
— Я на самом деле должна рассказать тебе о том, что случилось, любовь моя, — сказала она.
— Что ж — должна, значит, должна, — вздохнул Мэт. Он встал с кровати и завернулся в простыню. Обернувшись, он увидел, что жена накинула на плечи мантию и садится на стул в форме песочных часов.
— Грешно нам наслаждаться друг другом, когда наш народ подвергается нападениям врагов, — изрекла Алисанда, однако на ее порозовевшем лице играла улыбка, напрочь отрицавшая это заявление.
— Я не стал бы так уж сильно себя винить, — возразил, Мэт, сев на край кровати и взяв жену за руку. В который раз его поразила невероятность того, как удалось ему, вечному неудачнику, завоевать сердце такой красавицы. — В конце концов гармония жизни в стране зависит от гармонии жизни монарха. А я искренне надеюсь, что вношу в это дело свой посильный вклад.
Алисанда нахмурилась:
— И это говорит чародей, мудрец?
— Думаю, да, — задумчиво отозвался Мэт. — Почему бы и нет? Попробуй взглянуть на вещи так: если счастлива королева, то счастлива и ее страна. Надеюсь, я делаю тебя счастливой?
— Счастливее меня нет никого на свете! — страстно проговорила Алисанда и коснулась губами кончиков пальцев мужа.
Прикосновение ее губ вновь пробудило в Мэте желание и он удивился тому, что оно проснулось так быстро.
— Ты опять меня отвлекаешь.
Алисанда изумленно глянула на Мэта и лукаво усмехнулась:
— Разве мне не следует радоваться своим женским успехам в той же мере, в какой я радуюсь своим успехам королевы?
— О, конечно же, стоит, — выдохнул Мэт, наклонился и поцеловал жену.
Алисанда отстранилась, поправила мантию и выпрямилась.
— И все же счастье моего народа зависит от того, сумеем ли мы прогнать джиннов раз и навсегда.
— Эти духи мне знакомы, — протянул Мэт. — Они действительно зовутся джиннами. Мужчина — джинн, а женщина — джинна.
Алисанда испуганно вздрогнула;
— У них и женщины есть?
— Конечно, — ответил Мэт. — А откуда бы тогда брались новые джинны? Некоторые из них — ребята неплохие, но некоторые — очень, очень злобны.
— Не представляла, что тебе так много о них известно, — удивилась Алисанда. — Как же так получилось, что Савл о них почти ничего не знает?
— Ну... Савл большей частью изучал философию — он джинна способен узнать только тогда, когда тот вылезет из бутылки, причем желательно, чтобы на том была вышитая жилетка и шаравары.
— Нет, он их узнал и сказал, что это джинны, но он ни словом не обмолвился о том, что среди них бывают мужчины и женщины.
— Странно, учитывая, что он вырос, просматривая телевизионные передачи, пожал плечами Мэт. — Ну что можно сказать — это не его конек, надеюсь, что в «Сказках тысячи и одной ночи» он хотя бы названия прочитал.
— Так они арабы? — широко открыв глаза, спросила Алисанда. — Магометане?
Стало быть, в этом мире пророк тоже родился. Мэт кивнул.
— Не все, но некоторые из них. Думаю, далеко не все джинны обращены в эту веру. К тому же я вовсе не уверен и том, что те, которые напали на нас сегодня, имеют арабское происхождение. Они не похожи на сказочных джиннов, и речь их не похожа на арабскую. По крайней мере те немногие арабы, с которыми мне довелось общаться, так не разговаривали.
— Ты был знаком с джиннами? — оторопело вымолвила Алисанда.
— Да нет же, — несколько раздраженно проговорил Мэт. — Скажи мне лучше, давно ли они начали нападать?
— С того самого вечера, как ты нас покинул, — ответила Алисанда. — Во время первого нападения им удалось разрушить часть крепостной стены, и каменщики до сих пор заняты ее починкой. А потом Знахарь прочел стихотворение то самое, которое ты слышал от него сегодня, и прогнал джиннов прочь.