Следовало что-то придумать — как переправлять письма родителям. И еще — какой-нибудь сувенир. Какое же заклинание для этого подойдет? А позвонить — удастся ли позвонить?
— Но если ты будешь жить в таком засекреченном месте, что туда нельзя приехать, куда же мы будем писать? — пожал плечами отец.
— Я пришлю вам адрес, откуда ваши письма будут переправлять мне, — уверенно ответил Мэт — он неожиданно понял, как это сделать.
— В конце концов он все решает сам, — напомнила мать отцу.
— Да, конечно, — тяжело вздохнул отец. — Пусть тебе повезет, сынок. — Он кисло улыбнулся. — Что говорить, И мне в свое время с научной карьерой не шибко повезло.
— Это ты так думаешь, — заметил Мэт. — А я считаю, что это вышло потому, что тебе больше нравилось преподавать, чем заниматься научными изысканиями.
— Ну да, или точнее сказать — играть в научную политику, — сухо проговорил отец. — Если ты избрал себе такое поле деятельности, что там нет политических игр, сынок, то я не против. Понимаю, ты не имеешь права распространяться, но уж о том, что за язык, которым ты теперь занимаешься, ты, наверное, мог бы рассказать?
Повезло. Беседа перешла в область безопасных тем — в область поэзии и мифологии. Поэзия была отцовским коньком, мифология — материнским. Оба как зачарованные слушали в переводе Мэта стихотворные меровенсские баллады. Время летело незаметно, и вот часы пробили трижды.
— Три часа! — вскрикнул Мэт. — Господи! Я опаздываю!
— Я не знал, что у тебя так мало времени.
Отец поднялся вместе с Мэтом.
— Мне нужно... торопиться. — Так, он прибыл сюда где-то около полудня. Значит, в Меровенсе уже пролетело полтора месяца. — Простите меня. Время пролетело так незаметно.
— Что ж, я рад, что тебе по-прежнему приятно наше общество, — улыбнулся отец.
— Ну конечно, а как же! — Мэт улыбнулся и крепко обнял отца. — Еще как приятно! Когда я с вами, я не замечаю, как течет время. — Он повернулся к матери, обнял и ее. — Мама... можешь отрезать мне прядь своих волос?
— Чтобы ты вспоминал обо мне?
Мать достала из коробки для рукоделия ножницы и, улыбаясь сквозь слезы, отстригла черную прядь длиной в несколько дюймов.
— Возьми. — Она вложила прядь в руку сына. — И поминай нас в своих молитвах, сынок.
— А мою прядь не хочешь? — попробовал пошутить отец.
— Ты у нас не такой красавец, папа, — усмехнулся Мэт.
— Почему же? Очень даже красавец! — притворно возмутилась мать.
— Пока ты обо мне такого высокого мнения, значит, со мной все в порядке.
И, широко улыбнувшись, отец заключил жену в объятия.
Мэт уже стоял на пороге.
— Это точно? — несколько растерянно спросил он.
— Что с нами все в порядке? Ну конечно! — заверил Мэта отец. — Но это не значит, что мне не нужно работать, увы. Только ты за нас не волнуйся. Ступай с Богом, сынок, и завоевывай своп новый мир!
Закрыв за собой дверь, Мэт подумал о том, что отец, сам того не подозревая, попал в самую точку.
Дойдя до угла, Мэт обернулся, чтобы помахать родителям на прощание. Мама и папа стояли на крыльце и махали руками. Мэт отвернулся, свернул за угол...
— А мы тут тебя заждались, малявка Мэтти, — буркнул Лайэм и с разворота заехал Мэту под ребро..
Глава 3
Мэт пригнулся, закрылся и вовсю заработал в воздухе кулаками. Три удара в живот, один — в подбородок, и Лайэм опрокинулся навзничь. Луко подхватил его, и тут Мэт заметил, что на сей раз дружки прихватили с собой еще трех крепышей резерв, так сказать. Из них Мэт признал только Герма. Видимо, остальная часть местных хулиганов выросла и разъехалась из городка. А эти шестеро, по всей вероятности, ревностно поддерживали свою репутацию.