Она поняла, что это – сердце ее любовника, даже не зная еще, что его голова украсила кол у ворот Харнстерма.
И тогда она решила разыскать Кейна.
1. Четыре имени, написанные кровью
– Мне говорили, – сказала Тамасли одноглазому фонарщику, – что за несколько золотых монет здесь, на задворках Харнстерма, можно найти исполнение всех самых причудливых желаний.
Старик обрезал фитиль и зажег огонь. Подавив боль в спине, он спустился со своей стремянки и взял канистру. Его лохмотья были до того пропитаны маслом и гарью, что, казалось, достаточно одной искры, чтобы они вспыхнули.
– У людей бывают разные желания.
– Мое – поговорить с одним человеком. Его зовут Кейн.
– Мертв. Погиб, как я слышал. Много лет назад.
Тамасли отсчитала несколько монет. Джозин как-то сказал, что старый фонарщик знает о том, что происходит в преступном мире Харнстерма гораздо больше, чем хочет показать.
– Но вообще-то, – добавил фонарщик, метнув незаметный взгляд на перемещение золотых монет, – я, кажется, я знаю кое-кого, кто может знать, где, возможно, сейчас Кейн…
Тамасли позволила монете выскользнуть из пальцев. Золотой укатился к куче лошадиного навоза рядом с грязным ботинком старика.
– Если мне удастся побеседовать с Кейном в моих апартаментах в особняке Тамейрал, – произнесла она, кивая головой вдоль замусоренной улицы в сторону района, где селилась знать Харнстерма, – ты получишь пять золотых в добавление к этому.
Фонарщик подобрал монету, как только девушка отвернулась.
– Разве что она состоится в прошлом, эта ваша встреча… – пробормотал он в бороду.
Тамасли бросила плащ служанке и вошла в свои покои. Она посмотрела на грязь, покрывавшую обувь, и решила, что только ванна может избавить ее нос от уличной вони. Но для начала надо выпить, чтобы избавиться от беспокойства.
Подойдя к буфету за графином бренди, Тамасли сама стала наливать себе – знак того, как она нуждалась в выпивке – но тут заметила, что не хватает одного из одинаковых хрустальных кубков. С досадой она огляделась кругом, заранее готовя едкие фразы для слуг, которые не вымыли его, – и придумывая наказание на случай, если он разбит.
Кубок, невредимый и уже опустевший, был зажат в руке, практически скрывавшей его. Тамасли пролила бренди, с открытым ртом уставившись на человека, наблюдавшего за ней из тени.
Он был огромен – поначалу ей показалось невероятным, что она не заметила его сразу же, как вошла в комнату. Но тут же она вспомнила о том, как хищники умеют сливаться с окружением. Мужчина был одет во все черное, от высоких сапог и кожаных штанов до облегающей кожаной же куртки. Когда он отошел от стены, на фоне темных панелей стал виден тонкой работы эфес меча, выглядывающий из-за его правого леча. Коротко остриженная рыжая борода смягчала грубые черты его лица, но взгляд изучавших ее холодных голубых глаз заставил Тамасли подавить гневный вопль, готовый вырваться из ее горла.
– Позволь, я налью, – предложил Кейн.
Вновь обретая хладнокровие, Тамасли пообещала себе причинить массу неприятностей тому, кто забыл предупредить о присутствии в ее комнате постороннего.
– Ты быстро добрался сюда.
– Дурные вести быстро распространяются, – Кейн аккуратно налил бренди в бокалы. Вблизи его размеры казались еще более угрожающими, а безукоризненное изящество движений – зловещим.
– Ты Кейн, – в голосе Тамасли не было вопроса. – Джозин рассказывал о тебе. Он считал тебя своим другом.
– Человек с такими перспективами и, – кто бы мог подумать, – достаточно самоуверенный, чтобы попытаться украсть что-то у клана Варейши. Я пью за ушедшего товарища.
– Я – за возлюбленного, – Тамасли прикоснулась губами к краю бокала.