Но это хорошая работа, мама даже не подумала отчитать сына за подобную выходку. И ты будешь получать плату
Гнилое мясо? Или прокисший сыр? слёзы навернулись на глаза мальчика. Я ненавижу их! И Крайза ненавижу!
Крайз хороший, слёзы появились и на глазах Дарфы, отчего её фальшиво-ободряющая улыбка стала ещё более щемяще-тоскливой. Он помогает нам. И он поступил очень великодушно, согласившись взять тебя в помощники.
К дьяволам его великодушие! крикнул Олни, припомнив грубое слово, которое часто употреблял пастух. Я не буду работать с ним! А если станешь заставлять меня я убегу из дому!
И он действительно выскочил на улицу, громко хлопнув обветшалой дверью. И твёрдо решил сегодня больше не возвращаться. Пару часов он просто сидел на толстой ветви ракиты, нависшей над Шмыгой то ли небольшой речкой, то ли широким ручьём, что протекал в паре сотен ярдов5 от деревни. Потом заприметил старуху Краго, семенящую от ручья с двумя полными бадейками воды. Легко спрыгнув, он предложил ей дотащить воду до хаты.
Старуха Краго щедро одарила мальчугана за помощь не просто дала ему ломоть хлеба, но ещё и сбрызнула его льняным маслом и посыпала крупной сероватой солью. Олни, счастливый, вернулся на излюбленную ветку, где с наслаждением уплёл лакомство, любуясь резво бегущей внизу водой. Теперь уж точно возвращаться домой не было никакой нужды. Неподалёку от ручья кто-то сметал уже пару стогов, так что Олни решил заночевать там.
Разрыв себе небольшую берложку (ох и влетит же ему, если хозяин стога застанет его здесь!), Олни улёгся, любуясь золотистым закатом. Солнце уходило медленно и величественно казалось бы, оно стоит на месте, а только вдруг через какое-то время оказывалось, что ещё небольшой кусочек скрылся за горизонтом. Лишь когда небо совсем потемнело и покрылось яркими звёздами, а по земле поползла прохладная сырость, мальчик зарылся поглубже в своё укрытие и вскоре заснул.
Проснулся он от того, что кто-то больно тянул его за ухо. Спросонья Олни решил было, что это хозяин стога, но в свете наступающей зари разглядел, что перед ним стоит Крайз.
Пойдём, пора на работу, буркнул он.
Не пойду, Олни ещё не отошёл ото сна, поэтому мысли ещё медленно шевелились в голове, так что он ответил, не успев даже подумать.
Это ещё почему? вспыльчивый обычно Крайз на этот раз спрашивал совершенно спокойно, чуть насмешливо, и это особенно пугало.
Не хочу, шмыгнул носом мальчик ночь была холодной, так что в носу было полно соплей.
Не хочешь? словно удивившись, протянул пастух. Не хочешь зарабатывать себе на жизнь? Может быть, ты хочешь всю жизнь сидеть на шее у матери? Может, ты до сих пор и сиську сосёшь?
Оставь меня в покое, хотелось бы, чтобы это прозвучало резко и жёстко, но на деле вышло жалобно.
Ах в покое? лицо Крайза внезапно исказилось. Да знаешь ли ты, щенок, что мать твоя всю ночь не спала, поизвелась вся оттого, что ты не пришёл ночевать? Если ты ещё раз подобное вычудишь я тебя своим батогом так отделаю, что месяц ни сидеть, ни лежать на спине не сможешь! Пошли, я сказал!
Сам иди! Олни было дико страшно, но остановиться он уже не мог. Проваливай, и больше не появляйся в нашем доме! Если ты останешься однажды я убью тебя!..
Ах ты, мелкий хорёк! Крайза всего перекосило от злости, и он, более не сдерживаясь, влепил мальчику затрещину.
Пастух не был очень уж здоров или силён, но в удар он вложил всю свою ненависть и всё своё буйство. Олни показалось, что лопнула пополам старая ива такой был звук от этого удара. И внезапно земля взвилась ввысь и с размаху врезала ему по лицу, а затем обрушилась ослепляющая боль одновременно и от отбитого затылка, и от расквашенного при падении носа. Мальчишка попытался встать, но руки и ноги словно не слушались, и к тому же он совершенно не мог понять, где верх, а где низ. Он лишь вздрогнул, и так и остался лежать.
Давай, вставай, малой, Крайз неуверенно тронул его за плечо, вероятно, струхнув, что мог убить парнишку. Пойдём, мать собрала тебе немного пожрать, у меня в торбе завёрнуто. Поди обмойся, да пошли в поле
Олни продолжал лежать недвижимо в голове стоял такой звон, что он не слыхал ни одного слова, а пошевелиться пока не было ни сил, ни желания. Крайз нервно перевернул его на спину, долго вглядывался вздымается ли грудная клетка, и, наконец, с облегчением удостоверившись, что мальчик, по крайней мере, ещё дышит, разогнулся.