Надо отметить, что в комнате Олни (как, впрочем, и во всех других комнатах, которые предназначались для сдачи внаём) был достаточно большой камин с великолепной кованой решёткой, в котором ласково плескалось яркое оранжевое пламя. Уже одно это было бы способно привести деревенского мальчика в неописуемый восторг. Но здесь кроме камина была ещё и кровать достаточно широкая для того, чтобы долговязый парень вполне мог бы спать и поперёк её.
Но главное здесь был настоящий платяной шкаф. Даже в имении Шейнвила для хранения нарядов использовали громадные оббитые железом сундуки, а здесь был шкаф. Олни пожалел, что у него всего один комплект одежды, и ему пока просто нечего держать в этом великолепном лоснящемся предмете интерьера, таком огромном, что в нём можно было бы ночевать.
Пол был паркетным и до того начищенным, что Олни не смел и ступить по нему, боясь испортить своими кургузыми башмаками чистоту и невинность этого великолепия. Клай, стоя рядом, наслаждался тем впечатлением, которое комната произвела на его подопечного, и одновременно посмеивался над его деревенской неуклюжестью.
Да, Олни был счастлив. Правда, его восторг на некоторое время стушевался перед воспоминаниями о недавно умершей маме, когда он представил, как была бы она горда и счастлива, увидь своего сына посреди всего этого великолепия. Но долго сохранять минорность в подобных условиях было невозможно, тем более что меньше чем через четверть часа в дверь постучал изящно одетый слуга с подносом в руках.
Отменно отужинав, Олни наскоро обмылся в специально отведённой для этого комнате, где стояла бадья, которую по требованию жильцов слуги наполняли горячей водой он счёл кощунством немытым лечь на эти белоснежные простыни с тонким голубоватым узором из полевых цветов. И то верно с пренебрегающего обычно гигиеной парня сошло столько грязей, что после несчастные служанки дважды надраивали лохань, чтобы отчистить её от коричневатого налёта.
Завтра поутру отправимся к портному, объявил Клай, заглянув перед сном к Олни. Нужно одеть тебя во что-то приличное, не можешь же ты продолжать позорить меня своим видом! Постарайся забыть своё происхождение отныне люди будут видеть тебя таким, каким ты им себя преподнесёшь. Заодно и поглядим, научил ли я тебя чему-нибудь
Олни, хотя и не считал, что его внешний вид способен кого-то опозорить, возражать, разумеется, не стал. Он уже ест как барин, спит как барин. Если он ещё и одет будет как барин он станет барином! Парень был достаточно самоуверен, чтобы быть уверенным в том, что в достаточной мере освоил уроки мессира.
Пока же он с блаженным стоном рухнул на свою безграничную постель, утонув в мягкой перине, словно в поляне одуванчиков. В камине весело потрескивали дрова, нагревая воздух и наполняя его приятным лёгким запахом дымка, так не похожим на тяжёлый чад от их домашнего очага. Мысли о домашнем очаге вновь вернули его воспоминания к маме, но он не успел даже как следует огорчиться, поскольку спустя несколько мгновений уже захрапел.
***
Вполне неплохо, оценивающе оглядев принарядившегося Олни, одобрительно кивнул Клай. С десяти шагов и не скажешь, что ты родился в хлеву!
Они стояли у мутного зеркала в платяной лавке, и Олни с трудом узнавал в неясном отражении себя. Никогда ещё он не выглядел даже вполовину так блистательно как теперь. Вот бы в этаком виде появиться в его деревушке! Олни даже зажмурился от удовольствия, представляя себе эту сцену.
Что ж, теперь можно отправляться к портному, хлопнув парня по спине, объявил Клай.
Для чего ещё портной? приятно удивился Олни, искренне недоумевающий, что ещё могло не нравиться мессиру.
Не можешь же ты появиться в обществе в этом, скривился Клай. Тебя примут за торговца лесом, или, в лучшем случае, за мелкопоместного дворянчика вроде моего кузена. Истинный дворянин никогда не купит себе наряд в лавке готового платья! Мы отыщем маэстро, который сошьёт такую одежду, которая подчеркнёт все твои достоинства и скроет многочисленные недостатки. Нам нужно спешить я хочу, чтобы твой первый наряд был готов уже к этим выходным. Уверен, что даже в городишке вроде Токкея найдутся какие-нибудь развлечения для нас.
С Олни никогда не снимали мерку, и он понятия не имел, как это делается. Оказалось, что нужно почти три четверти часа стоять в самых нелепых позах, покуда мелкий седовласый старичок с беспокойными пальчиками ощупывал его повсюду, отмеряя что-то атласной лентой, на которой он ставил пометки.