А девочка, несмотря на то что семейство считало ее союзницей демонов или, вернее, благодаря этому, стала жить с тех пор припеваючи, считая себя по крови гораздо выше своих родичей и бесстыдно играл на их страхе перед Фафхрдом, Мышеловом и Чернобородым, в результате заставила отдать ей все золотые, после чего, благополучно добравшись до отдаленного города, купила себе весьма соблазнительный наряд и после хитро задуманной комбинации сделалась женой сатрапа и прожила жизнь в неге и довольстве – такой бывает судьба многих романтичных людей, если, конечно, они достаточно романтичны.
Выйдя из дома, Мышелов увидел, что Фафхрд отважно пытается вернуть себе прежнее воинственное настроение.
– Поторопись, подмастерье демона! – приветствовал он Мышелова. – Нас ждет встреча с дивной снежной страной, нам нельзя мешкать!
Когда они немного отъехали, Мышелов добродушно осведомился:
– Но как же нам быть с верблюдом, Фафхрд? Он ведь подохнет от простуды.
– Не вижу причин, по которым снег может быть полезен для людей и вреден для животных, – нашелся Фафхрд. Затем он привстал в стременах и, обернувшись к дому, закричал: – Эй, парень! Который с топором! Когда подойдут твои годы и ты почувствуешь в костях странный зуд, обернись лицом к северу. Там ты найдешь страну, где сможешь стать настоящим мужчиной.
Но в душе друзья понимали, что все это – пустая болтовня, что другие звезды мерцают теперь в их гороскопе, и прежде всего та, что светится желто-зеленым огнем. По мере их продвижения в глубь долины, безмолвие и отсутствие зверей и насекомых стали постепенно угнетать путников, они почувствовали, что над ними нависло нечто мрачное и таинственное. Отчасти эта тайна заключалась и в Ахуре, но друзья воздерживались от расспросов, смутно осознавая, какая буря пронеслась недавно у нее в голове.
В конце концов Мышелов высказал вслух мысли, не дававшие покоя им обоим.
– Да, я очень боюсь, что Анра Девадорис, пытавшийся сделать нас своими учениками, сам был только учеником, но таким способным, что это делает честь его учителю. Чернобородого уже нет, однако остался безбородый. Как там говорил Нингобль? Не просто существо, но тайна? Не отдельная личность, а мираж?
– Клянусь всеми блохами, что кусают великого Антиоха, и всеми вшами, что ползают по его супруге! – прозвучал позади пронзительный и нахальный голос. – Как я понимаю, вы, господа обреченные, уже знаете, что содержится в письме, которое я вам доставил.
Приятели крутанулись в седлах. Рядом с верблюдом стоял – до этого, возможно, прятавшийся в кустах – нагло ухмыляющийся темнокожий уличный мальчишка, типичный уроженец Александрии; казалось, он только что вышел из Ракотиса [бедный квартал древней Александрии], а за ним вот-вот появится тощая дворняжка, обнюхивающая его следы. (Мышелов и впрямь ждал, что пес сейчас появится на самом деле.)
– Кто тебя послал, парень? – осведомился Фафхрд. – Как ты сюда попал?
– А сам ты как думаешь? – отозвался мальчишка. – Лови! – Он бросил Мышелову вощеную дощечку. – Послушайте-ка моего совета и смывайтесь отсюда, пока не поздно. А что касается вашего похода, то Нингобль, по-моему, уже вытащил колышки шатра и взял ноги в руки. Всегда готов помочь в беде, этот мой милый хозяин.
Мышелов разорвал шнурок, развернул табличку и прочитал:
«Привет вам, мои отважные бродяги. Вы сделали много, но главное еще впереди. Внемлите зову. Следуйте на зеленый свет. Но потом будьте крайне осторожны. К сожалению, больше ничем помочь вам не могу. Отошлите с мальчиком покров, чашу и сундучок в качестве первой выплаты».
– Ах ты мерзкое семя Локи! Отродье Регина! [в скандинавской микологии сказочный колдун-кузнец, брат дракона] – взорвался Фафхрд. Мышелов, оглянувшись, некоторое время наблюдал, как верблюд бодро трусит к Затерянному Городу, а на спине у него трясется мальчишка. Ветер донес отголосок его пронзительного и нахального смеха.
– Вот, – заметил Мышелов, – мы и лишились щедрот сирого и убого Нингобля.