Когда последняя призрачная безделушка рассыпалась в пальцах у Мышелова, Северянин сказал:
– Это все такая же ерунда, как и маска, – съеденные морем призраки сокровищ. Но что они сулят, Мышелов! Что они сулят!
С этими словами он повернулся и наклонился, чтобы не задеть головой внушительный бугор на свинцового цвета потолке.
Мышелов оглянулся на кусочек яркого дневного света с висящей посредине веревкой с узлами. Струйки воды из двух ран в потолке стали толще; там, куда они попадали, из грязи поднимались фонтанчики брызг. Мышелов вздохнул и двинулся вслед за Фафхрдом.
Вскоре потолок снова стал выше человеческого роста, однако расстояние между стенками шатра сделалось заметно уже. Теперь друзья шагали по настоящему подводному туннелю – коридору с полукруглым потолком, который был не шире, чем фосфоресцирующая желтовато-зеленая тропка на полу. Туннель сворачивал то влево, то вправо, поэтому впереди обзор был очень ограничен. Время от времени Мышелову чудилось, что он слышит раздающиеся впереди свисты и стоны. Он переступил через медленно ползшего боком краба и увидел рядом с ним торчащую из светящегося ила руку мертвеца, лишенный плоти палец которой указывал направление, в котором им следовало двигаться.
Фафхрд слегка повернул голову и серьезно заявил:
– Попомни мои слова, Мышелов, без магии тут не обошлось.
Мышелов подумал, что в жизни не слышал более бесполезного замечания. Он чувствовал себя угнетенным. Он уже оставил бесплодные попытки уговорить Фафхрда вернуться, потому что знал: остановить приятеля можно только силой, а в драке, которая непременно завяжется, они обязательно рухнут на стену подводного туннеля, что Мышелова совсем не устраивало. Конечно, он всегда может вернуться один. И все же….
Мышелов двигался по бесконечному туннелю, ставя ноги одну за другой в густой ил, который тихонько чавкал, когда он их вытаскивал, и вскоре его начала гнести еще одна мысль – о колоссальной массе воды у них над головой. Ему стало казаться, что он тащит на собственной спине все существующие на свете корабли. Его воображение рисовало одну и ту же картину – как внезапно обрушивается туннель. Он втянул голову в плечи: это было единственное, что он мог предпринять, чтобы не броситься ничком в ил и не ожидать катастрофы лежа.
Море у него над головой сделалось немного светлее, и Мышелов понял, что туннель привел их к подножию кремовой скальной гряды, на которую они с Фафхрдом взбирались накануне. Это воспоминание словно выпустило воображение Мышелова из клетки – должно быть, потому, что отвечало его желанию поскорее выбраться вместе с приятелем из переплета, в который они попали.
Несмотря на то что светлые скалы оказались прочными и надежными, вчерашнее восхождение было трудным: на гладкой каменной поверхности почти не было никаких уступов, и друзьям пришлось взбираться по ветвистой расщелине с помощью веревки, время от времени вбивая в трещины крюки для опоры; однако они очень надеялись найти пресную воду и даже дичь, поскольку так далеко на запад охотники из Уул-Хруспа обычно не заходили. Наконец они добрались до вершины – усталые, запыхавшиеся, готовые броситься на землю и, отдыхая, любоваться лугами и чахлыми деревцами, которые, насколько они знали, часто встречались в других частях этого пустынного полуострова, вытянувшегося на юго-запад между Внутренним и Крайним морями.
Но вместо этого…. они не обнаружили ничего. Даже хуже, чем ничего, если такое возможно. Вершина, к которой они так стремились, оказалась просто-напросто горизонтальной каменной пластиной фута в три шириной, а кое-где даже уже, а с противоположной стороны был такой же, только еще более крутой, обрыв в некоторых местах с отрицательным уклоном.