Поэтому одни в небе летают, другие по земле, кто ходит, кто прыгает, кто ползает, – это кто как хочет…
Если вы мечтательны,
Добры и замечательны,
Значит вырастут у вас,
Крылья обязательно!
Завиток Черномырденький, – интеллигент в первом поколении, вежливо поблагодарил Стрекозиху, наклонил к низу свою прекрасную мордашку, – нет, определённо в нём живёт и пробивается великий артист! -и, гавкнув три раза, поинтересовался:
Не подскажете, тётя Стрекоза, что делать тем, у которых крылья пока, – Завиток сделал ударение на «пока»! – у которых крылья, как вы изволили гениально выразится, в развитии, и вот-вот прорежутся?
Так значительно ответил господин Завит Черномырденький и пошевелил теми частями своего кошачьего тела, откуда, – вот-вот! -должны были показаться крылья.
Вертолётиха тут же отхрюкнулась:
– Что делать? – извечный вопрос! Но, как говорит всевидящая и
всеслышащая госпожа Рутти – Фрутти, для истинных евреев, нет
безвыходных положений!.. Ты за мной, чух – чух по земле, а я, мах – мах по
синему небу. Вперёд малыш!..
И запела Вертолётиха Четырёхлопастная песню поднебесную:
Как по поднебесью я летаю с песней,
Я летаю с песней, с песней интересней.
Солнышко и тучки, словно подружились,
Облака в волшебном танце закружились.
Ветер задушевно, с чувством подпевает,
Музыку на арфе радуга играет.
А Завит Черномырдный, то и дело спотыкаясь о кочки, запел свою, земную:
По тропинкам, по дорожкам,
Неустанно ходят ножки.
С кочки на кочку, нюхая цветочки.
Вдоль опушки, где квакают лягушки.
Мимо речки, где воду пьют овечки.
Через мостик, к природе в гости!
И так, напевая себе под нос, долетела Стрекоза аж до самого болотца, которое невесть каким путём, уцелело в этой знойной стране под испепеляющими лучами солнца.
Долетела и…перелетела. А Завиточек остановился и задумался, как Гарри Каспаров перед очередным ходом. Но в отличие от великого шахматиста, он не умел плавать и тем более мыслить глобально. И, несмотря на нашу кипучую любовь к Черномырденькому, – иначе бы не писали! – это надо признать!
Прекрасная Стрекоза Выпуклые Глаза, подала голос, но видя, что ей никто не отвечает, оглянулась и увидела на противоположном берегу болота, – есть ли у болота берега, авторам ещё предстоит выяснить! -котёнка, сделала резкий разворот:
– Чего же ты медлишь, малыш?! – проголосила из – под небесья
Стрекозулечка Красотулечка.
Черномырдик услыхал, ответно заверещал и завращал хвостом, подавая сигналы полнейшего бедствия.
Его кукареканья Пучеглазая Красавица не услышала, но сигналы бедствия, – три поворота хвостом влево и столько же вправо! – приняла.
– Лечу, лечу, Хвостатенький ты мой!
Вертолётиха поискала распрекрасными глазами подходящее место, где можно было сесть и, сделав крутое пике, ринулась вниз, – подходящее место нашлось на спине тёти Жабы, которая при знакомстве всем представлялась как Лягушка по имени Квакушка…
Мы, авторы этого правдивого повествования, не пишем выдуманный толстенький роман с лирическими отступлениями. А то мы многое могли бы рассказать!
Ну, например, как Стрекоза уговорила Жабу, – да, да, самая настоящая Жаба, а не Лягушка – Квакушка, как она представляется лесному, пустынному и болотному люду, – перевезти через болото Завитка. Как смелый Черномырденький, дрожа от страха, взобрался на спину Жабы. И, держа её за бугристую шею, переправился на другой берег целёхоньким, но мокреньким.
Да, да, мокреньким! Потому, что в последнюю минуту, тётя Жаба, таки сделала резкое движение и Котёнок окунулся с головою в болотную жижу.
И лягушки с головастиками,
На смех подняли ушастенького.
Цапля, так развеселилась,
Что туда же провалилась!
Мы не станем рассказывать, как, растянувшись на траве, обсыхал Завиток, а Вертолётиха Четырёхлопастная, зацепившись изящной ножкой за высохшую травинку, успокаивала Черномырденького, махая на него своими прозрачными крылышками, тем самым выполняя функции электрического фена, а потом поручила жаворонку Чистое Горло Поэта, -так звали эту птицу! – живущую возле самого солнца, показать дальнейшую дорогу представителю кошачьего мира.