Ну а кто? Баба какая-то
Все женщины в мире делились для Коти на «баб» и «даму». Бабы это все лица женского пола. Дама это та баба, в которую он в данный момент влюблен.
Котя, ты не тараторь, попросил я. Тут такие дела, что мне твой совет нужен
А мне твой! радостно сказал Котя. К кошачьим он был совершенно равнодушен, но свое паспортное имя Константин почему-то не любил и с детства с удовольствием откликался на Котю или Котенка. Обычно такие прозвища прилипают к здоровенным неторопливым мужикам, относящимся к ним с иронией. Котя же был невысоким, щуплым и подвижным до суетливости. Не Квазимодо, но и не Аполлон, Котя, однако, обладал изрядным обаянием. Многие писаные красавцы, пытавшиеся закадрить с ним на пару девиц, с удивлением убеждались, что самая симпатичная неизменно предпочитала Котю. «Можно просто Котенок», с улыбкой говорил он при знакомстве, и это почему-то не выглядело ни манерным, ни фальшивым.
Приезжай, сказал я. К родителям, адрес еще помнишь?
Помню. Котя поскучнел. Слушай, я горю, мне статью надо добить. Еще на два часа работы. Приезжай ты, а?
А твоя дама против не будет? спросил я.
Все бабы сволочи, печально сказал Котя.
Понятно. Очередная дама перешла в категорию баб, не сумев окольцевать моего слишком подвижного друга. А новой еще не появилось.
Приеду, вздохнул я. Хотя отрываться от дивана
У меня коньячок есть хороший, затараторил Котя. Веский довод, а?
Да хрен с ним, с твоим коньяком вздохнул я. Ладно, сейчас приеду. Что прихватить?
Ну ты же у нас умный, ответил Котя. Все что угодно, кроме баб!
Вот так и получилось, что, лишившись квартиры, я отправился пьянствовать с другом. Нормальный русский вариант развития событий, странно было бы ожидать чего-то другого.
Котя жил в просторной двухкомнатной квартире в старом сталинском доме на северо-западе. Временами в квартире было чисто и прибрано, но сейчас, в отсутствие дамы, жилье постепенно превращалось в свойственный Коте безалаберный бардак. Судя по пыли на подоконниках и немытой плите, с очередной пассией Котя расстался не меньше недели назад.
При моем появлении Котя оторвался от компьютера, выставил на стол бутылку коньяка и впрямь приличный пятилетний «Арарат», довольно потер руки. Сказал:
Теперь пойдет. А то без ста грамм рассказ не осилю, а в одиночку не пью.
Это была его обычная присказка. Без ста грамм он не был готов осилить уход очередной дамы, дописать рассказ или выдать мудрый совет. В одиночку, впрочем, он действительно никогда не пил.
Мы разлили коньяк по рюмкам. Котя задумчиво посмотрел на меня. В голове крутились десятки вопросов, но задал я самый нелепый:
Котя, а что такое «лахудра»?
Это и есть то, что ты хотел у меня узнать? Котя поправил очки. Близорукость у него была очень умеренная, но кто-то его убедил, что очки ему идут. В принципе они и шли, к тому же в очках Котя выглядел совершенно типичным умным еврейским мальчиком, работающим «где-то в сфере культуры». То есть самим собой. Лахудра, наивный друг мой, это проститутка самого низкого пошиба. Вокзальная, плечевая
Плечевая?
Ну, которая с водителями-дальнобойщиками Котя поморщился. И скажу я тебе по совести, что в каждой бабе сидит эта самая лахудра
За это пить не буду, предупредил я.
Тогда просто за баб.
Мы выпили.
Если ты с горя решил проститутку вызвать начал Котя.
Нет. Ты-то что хотел спросить?
Слушай, у тебя же папаня гинеколог?
Угу.
Какие есть венерические заболевания? Экзотические?
Затрудняешься в диагнозе? не удержался я. СПИД, сифилис
Все старо вздохнул Котя. Я тут для одной газетки письмо пишу, исповедь мужика, который вел разгульную половую жизнь и в результате пострадал Ну не сифилисом же он заразился! И не СПИДом Старо все это и скучно
Ты что-нибудь из личного опыта вставь ехидно сказал я. Не знаю, старик. Дома мог какую-нибудь книжку глянуть, а на память я-то сам не врач.
Котя зарабатывал на жизнь довольно оригинальным методом он писал рассказы для «желтой» прессы. Якобы документальные. Всякие там исповеди матерей, согрешивших с сыновьями, терзания голубых, влюбившихся в мужика с нормальной ориентацией, записки зоофилов, воспылавших страстью к дикобразам, признания несовершеннолетних девочек, которых соблазнил сосед или учитель. Все это дерьмо он гнал километрами в тот период, когда его бросала очередная подруга. Когда же половая жизнь Коти налаживалась, он переходил на сенсационные материалы о летающих тарелках, духах и привидениях, личной жизни знаменитостей, масонских заговорах, еврейских кознях и коммунистических тайнах. Ему было в принципе все равно, что писать, существовало лишь два периода о сексе и не о сексе.