Трактирщик отвалился от его щеки словно сытая пиявка и радостно заорал:
– Мама миа! Робертино! Теперь я уверен – это точно ты! Кендрино, сынок, посмотри сюда – это же мой лучший друг Робертино!
Вялый юноша вежливо наклонил голову.
– Друг? – осторожно повторил Оскар, продолжая отступать задом к выходу и толкая плечом Хендрика.
– Это же я, Солли! – закричал трактирщик. – Неужели ты не помнишь меня, Робертино? Захолустная деревушка Дольчезадо, наша веселая компания и ты – ее душа! Мио мафиозо! Тино!
Оскар резко затормозил. Всего секунду его лицо выражало замешательство.
Потом он решительно раскрыл объятия, растянул свой большой рот в самую широкую улыбку, на которую был способен, и с преувеличенной аффектацией, свойственной провинциальным актерам, заорал:
– Солли! Старина Солли! Прости, не признал тебя сразу, ты немного изменился!
– Прего, Тино! И ты, каро мио, ты тоже очень изменился! Но эти хитрые глаза я узнаю даже через тысячу лет! Ох, Тино, шельма синьоре!
– Сколько же мы не виделись? – осторожно осведомился Оскар.
– Уно, дуе, тре, кватро... почти десять лет, Тино, друг! Помнишь, как ты приходил к нам в гости? Джульетта частенько тебя вспоминает. Особенно когда готовит твои любимые фетучини или лазанью и они пригорают. Ты так любил чуть пригорелое! Поздравь меня, каро Тино. Перед тобой отец семерых сыновей и двух белла-беллисима дочек! Кендрино – мой младшенький!
– Солли! Как я рад за тебя! Твой сын такой красавец, вылитый ты в молодости! Огромный привет Джульетте! Разве можно забыть ее горелые фетучини? А угольки на боках лазаньи? Мне до сих пор снится этот вкус! Просто божественно!
– Да, Джульетта готовит, как богиня! У нее золотые руки.
– И непростой характер, – лукаво хохотнул Оскар.
– Это точно! – расхохотался Солли. – Каро мио! Помнишь, как она швыряла в нас тарелки?
– Еще бы! – с притворным испугом потер лоб Оскар. – Джульетта никогда не промахивалась!
– Садись, Тино. Я лично подам тебе и твоему спутнику...
– Это мой племянник.
– Я сам обслужу дорогих гостей! Темпо-темпо!
– Одну минутку, Солли. Сначала я должен позаботиться о нашей лошади. Все копыта сбила, бедняга.
– О чем речь, дружище! Моя конюшня к твоим услугам!
– Кто этот ненормальный? – спросил окончательно проснувшийся Хендрик, когда возбужденный трактирщик в сопровождении сына укатился за занавеску.
– Понятия не имею, – шепотом признался Оскар. – Первый раз в жизни вижу этого типа.
– Но ты обнимался с ним!
– Я подумал, что иметь в незнакомом городе близкого друга, знающего тебя много лет, не помешает.
Хендрик недоверчиво ухмыльнулся.
– Ты разыгрываешь меня, да? Точно разыгрываешь. А как же Джульетта? Ее характер, то, как метко она метает тарелки?
– Господи, какой же ты еще наивный, Хендрик! Мы путешествуем вместе не один год, за это время ты наставил столько рогов что хватило бы на приличное оленье стадо. Я понимаю, ты просто не успевал изучить своих избранниц подробно, но признайся – хоть одна из них могла похвастаться простым характером?
– Но тарелки...
– Хендрик, запомни на всю жизнь и расскажи сыновьям, если они у тебя когда-нибудь будут. Если женщина берет в руки ружье и целится в утку, она в лучшем случае ни в кого не попадет. Но стоит ей как следует разозлиться и взять в руки тарелку... Она не промахивается. Понял?
Хендрик кивнул.
– Вот и не задавай больше глупых вопросов.
– Оскар?
– ?
– Последний глупый вопрос. Что такое лазанья?
– А черт ее знает, – искренне ответил Оскар и широко зевнул. – Какой-нибудь вонючий овощ, судя по названию. Да что ты скалишься? Что ты скалишься, осел? Сделай грустное лицо, ты же страдаешь! И не дергайся так, сними куртку, расслабься. Не могу же я бросить старого друга после многолетней разлуки, сам понимаешь. Значит, придется вместе выпить, поесть, а может быть, и заночевать. Естественно, за счет Солли, чтобы его не обидеть.