Последним, что слышал этот худощавый, истекающий кровью раб, были слова нахрака:
Теперь Льдоглазая его госпожа!
Моя госпожа была так бесстрашна, нечаянно вслух произнес Раэль.
Когда-нибудь я все же отрежу тебе язык, вздохнула она.
Выкупив сородича из рабства, Эсгель со своими воинами тут же отправилась в путь. Полумертвого северянина Наэль укутал в её хенсай из кожи рхара и посадил перед собой на коня, дабы тот не упал. Они никогда не брали с собой много одежды, а после нескольких сражений на южной границе всякая не надетая тряпка была пущена на бинты. Наэль предложил свой холщевый хенсай, но им предстоял долгий путь на север, и оставлять кого-то из своих полуголым ей показалось не разумным. Гаэль тщательно обследовал нового товарища и заключил, что тот будет жить, и даже не будет калекой. Ингаэль и Вараэль так и не смогли снять с него кандалы те были наглухо запаяны, поскольку рабы и умирают рабами. Эсгель пообещала подумать над этим по возвращении в столицу.
На вторые сутки путешествия бывший раб пришел в себя и в ужасе обнаружил, что северяне спали все вместе в одном шатре. И он лежал вместе с ними. Он осторожно попытался подняться, как его тут же сильной рукой вернули на место.
Не вставай. Тебе еще рано.
Я в порядке, тихо просипел тот.
А уж это решать не тебе. Приказы надьяры Эсгель не обсуждаются.
В порядке будешь, когда выпьешь лекарство и поешь наконец-то, сказала вошедшая Эсгель. В руках она держала чашу.
Надьяра, позвольте я, поднялся Гаэль и протянул руку за напитком.
А мне не нальете? улыбнулся Наэль. Гаэль тем временем опустился на колени, осторожно приподнял голову бывшего раба и поднёс к его губам теплую чашу с напитком. Тот сделал глоток. Он никогда прежде ничего подобного не пробовал. В пересохшем за ночь горле наконец-то поселилась влага. Жадно допив, он смутился. Вернувшийся с такой же чашей Наэль засмеялся.
Не переживай, там целый котелок. Правда, много сразу нельзя, а то последствия себя ждать не заставят.
Северяне засмеялись. Раненый слабо улыбнулся.
Меня зовут Эсгель, сказала девушка. Вот этот весельчак Наэль, заботливый лекарь Гаэль, а близнецы Ингаэль и Вараэль. А как тебя называла мать?
Он еще больше смутился от неожиданного вопроса. У рабов имен не спрашивают.
Раэль, сказал он наконец, и добавил. Моя госпожа.
Я тебе не госпожа, скривилась Эсгель. Ты северянин, такой же, как и мы. Кандалы мы с тебя снимем в ближайшей кузнице. Потом можешь отправиться, куда душа пожелает. У тебя есть родные?
Нет. И идти мне некуда.
Сколько тебе зим? поинтересовался Наэль.
Двадцать пять.
Значит, я по-прежнему самый старший, юная надьяра, Наэль не скрывал удовольствия от того, что в очередной раз задел девушку.
Если с годами глупеют, то тогда понятно, почему ты в моем подчинении, а не наоборот.
Я в свои восемнадцать не был так остер на язык, надьяра, поклонился Наэль.
Раэль хлопал глазами от удивления. Восемнадцать зим. Восемнадцать. Он обязан жизнью и свободой восемнадцатизимней девушке. И какой же он после этого северянин?
Моя госпожа, начал было Раэль, но она гневно сдвинула брови.
Еще раз назовешь меня госпожой, я тебе язык отрежу!
Раэль поцеловал её в колено. Потом чуть выше. Потом еще чуть выше.
Как пожелаете, моя госпожа.
Раэль, тихо сказала она. Я должна уехать. Сегодня.
Он медленно сел и посмотрел ей в глаза. Сердце его только что разорвалось на кусочки и перестало биться. На его месте начинала разрастаться пустота. Холодная, безмолвная, черная пустота.
Не пойми меня неправильно. Я вообще не собиралась никому говорить
Куда? выдавил он.
На север. И я надеюсь, что ты сохранишь все в секрете.
Раэль до крови прокусил губу изнутри. Сказанные слова только подтвердили худшие его опасения она уезжала одна. Без него.
Все нужные бумаги найдешь у меня в столе. Длань тоже.
Если я так вам противен, моя госпожа, то убейте меня. Вы и так были ко мне слишком милосердны.