Потом мы еще прошлись по лесу. В это день я стал обучаться практике. Это было непросто. Тело не слушало меня. А чувства врали. Когда я охотился, наступал на ветки и задевал камни. Я был словно ходячий оркестр. Поэтому первое время я ел объедки. Как это унизительно и отвратительно. Полагаю, если бы я встретил Бога, я бы ему такое высказал тогда.
Товарищу я не жаловался, он не был компанейским и не поддерживал меня. Он просто сурово командовал мною. Только сейчас я понял, если бы он делал иначе, я бы давно раскис.
Прошло много времени. Я наконец освоился, научился жить и чувствовать. Как, наверное, и всем живым существам, мне не было дано помнить каждую минуту своей жизни. Но были моменты, которые мне особенно запомнились
Глава 4. Помогая, приносим вред
Однажды, после охоты я нёс добычу домой. Мой товарищ, как всегда, упрекал меня, находил ошибки и надоедал. Вдруг кусты зашелестели. Из-за листьев появилась лисица. Вид у неё был испуганный. Тощая, взъерошенная, с обрубленным на треть хвостом и высунутым языком. Мне показалось, что у неё был человеческий взгляд. Увидев меня, она вначале поджала хвост, но заметив добычу, оскалилась.
Чего это она?
Есть хочет. Только не вздумай давать.
Почему?
Ей же хуже будет.
Мне стало её жалко, и я бросил ей свою добычу. Наверное, она не ела вечность. Лиса с большой скоростью обглодала добычу и хотела еще.
Глупый ты всё-таки.
Лиса подошла ко мне, прижалась боком и закрыла глаза.
Ты чего? Брысь, и оттолкнул её.
Она отошла и, опечалившись, ушла, свесив остаток хвоста.
Я нашёл её нору по запаху. И стал каждый день приносить к ней еду. Мне казалось, ей будет лучше. Вскоре она стала выглядеть нормальной и здоровой. Но она не умела охотиться, не выходили из норы и на всех скалилась. Она даже мне не доверяла. Когда я приносил еду, она не ела, пока я не уходил. И всегда я видел в ней человека. Я к ней очень привязался и назвал Рыжинкой. Товарищ упрекал меня, а я его.
В один тёплый день, когда я шёл к ней, мой товарищ встал у меня на пути:
Конечно, это твой выбор, и я всего лишь наставник, но выслушай меня.
Ты же знаешь, ты только призрак, сказал я и прошёл сквозь него.
Ты делаешь ей хуже.
Не говори глупости! Отстань!
Эх Как я могу помочь тебе, если ты сопротивляешься. Лучше б я умер.
Я остановился и обернулся. Мой товарищ стал светло-зелёного цвета. Я вздохнул и подошёл к нему:
Ладно Слушаю.
Мне не нужно одолжений.
Нет, я только
Знаю, я твоё только Ладно, он снова стал синим, это очень благородно, что ты помогаешь Рыжинке, но делаешь ей только хуже. Она не была лисой в прошлой жизни. Она была человеком!
Моё сердце ёкнуло. И вправду У неё человеческие глаза, она ведет себя как человек, и, наверняка, так же думает.
Бог дал за что-то урок или шанс всё исправить в новой жизни. Как видишь, она не отошла от прошлой жизни, поэтому ей трудно Очень трудно. Но она должна пройти этот путь сама. И что же получается? Приходишь ты, «помогаешь». А что сделала она? Ей придётся пройти всё заново. Она не живёт, а мучается. Спасибо «рыцарю на белом коне». Каждый должен надеяться только на себя. Конечно, ты можешь прислушаться ко мне, а можешь поступать как знаешь.
Я не ожидал такого поворота событий. Я Я просто не знал, что делать. Но я знал точно, что я её не брошу.
А всё-таки, ты неправ, крикнул я и пошёл к Рыжинке.
Теперь я знал точно: пока я не обучу мою подругу, я не успокоюсь.
Занимался я с ней каждый день. Я был, наверное, самым добрым в мире наставником, так как не хотел быть похожим на своего товарища. Как ни странно, он наблюдал за всеми нашими занятиями, но стоя в сторонке и ничего не говоря.
Рыжинка была примерной ученицей, хотя не очень способной. Я давал ей слишком много поблажек и не понимал, почему у неё не получается. Приходилось стараться быть уравновешенным.
На следующий день я понял, что должен сменить тактику. Я стал учить её, как меня учил мой товарищ. Тогда обучение пошло. Она старалась изо всех сил. И стала полноценной лисицей: грациозной, ловкой, хитрой и быстрой. Я привязался к ней еще больше. Но я понимал, что должен отпустить её. Общаясь со мной, она не сможет общаться с ей подобными. Я сломаю ей жизнь еще больше, чем уже надломил.
И одним вечером я объяснил ей всё. Она расстроилась. Рыжинка ничего не сказала, но я это понял по глазам. Мы прижались к друг другу, и она убежала.