Теперь у них была огромная гостиная, столовая, несколько спален и ванных комнат. Впрочем, Корс привык к роскоши, а Никто и Арелу, казалось, всё было безразлично. Они воспринимали окружающие их предметы исключительно с функциональной точки зрения, не обращая никакого внимания на эстетику.
Ник, поешь, сказал Корс и пододвинул к нему тарелку. Они сидели за накрытым столом, и Ник был ещё сонный, потому что Корс разбудил его и вытащил из кровати, а Арел остался спать.
Я не хочу, мне с утра кусок в горло не лезет.
Сейчас два часа дня.
Я не хочу.
Пожалуйста. Ну, порадуй меня!
Витор
И, так как Ник не брал в руки столовые приборы и не притрагивался к еде, Корс подвинул свой стул к нему ближе, и, взяв вилку, наколол на нее кусочек из тарелки, протянул Нику:
Открой рот, возьми.
Ник отвернулся:
Меня тошнит даже от одного вида этой еды, да не суй ты мне эту чертову вилку в лицо! Я её боюсь!
Они засмеялись.
Ник, я прошу тебя.
Что это?
Тушеное мясо с овощами и специями красных. Говядина. Оно мягкое, буквально тает во рту. Очень вкусно. Тебе нужно есть мясо.
Корс отложил вилку, и взял кусочек мяса рукой, протянул его Нику:
А из моих рук ты возьмешь? Ну, пожалуйста!
Ник тихо-тихо едва слышно и коротко рыкнул и обречённо позволил Корсу положить себе в рот кусочек мяса, с трудом проглотил его, почти не жуя.
Корс взял следующий:
Я буду кормить тебя с руки, моя любовь. Но ты наконец поправишься и наберешь вес.
Ник снова безрадостно, но послушно взял пищу, взял, вместе с пальцами Корса, забирая их себе в рот до самых золотых перстней, которыми были унизаны его руки. На каждом пальце сиял драгоценный перстень, и каждый из них стоил целое состояние. Корс чуть прикрыл глаза и задышал глубже:
Нет, нет не отвлекай меня.
Я не хочу больше, Витор
Не рычи. Последний, последний кусочек. Обещаю, это последний.
Ник покорно взял очередной кусок из его рук.
Ну вот, хоть что-то, Корс вытер пальцы салфеткой и подал ему бокал с вином, хоть немного ты поел. Вечером покормлю тебя ещё.
О-о-о!
Я не могу видеть как у тебя рёбра торчат!
Там, будто за ними, сильно болит, не могу я есть
Это гепатит, надо лечить тебя, на лице Корса отразилось неприкрытое расстройство.
Он посмотрел на своего такого бледного Ника.
Ты по-прежнему любишь меня, Ник? Ты не разлюбил меня? и в голосе Корса просквозила некоторая тревога.
Очень люблю, просто ответил Ник.
И Корс улыбнулся, довольный:
Правда?
Правда, Витор, я очень тебя люблю.
И я тебя!
Ты обращаешься со мной, как с ребенком.
Тебе неприятно?
Приятно. Но я не ребенок.
Для меня ты мой ребенок. И я твой отец.
Ник, склонившись, поцеловал его руку, поцеловал драгоценные перстни.
Корс позволил ему это сделать, чуть прикрыв глаза от удовольствия.
Зачем ты сказал Игмеру что я твой сын?
Мне нельзя было так говорить?
Можно, но теперь об этом могут узнать и другие.
Кто? Игмер красный, кому он скажет? Зачем ему обсуждать с чёрными нашу родственную связь? Он и значения не придал моим словам.
Ну, не знаю Витор, это
Ты не хочешь быть моим сыном?
Я очень хочу, и я твой, я написал об этом на своём лице, разве нет?
Да. Да.
Но я переживаю за твою репутацию.
Не нужно. Я так захотел, и я сказал это. У Лиса теперь есть отец, и у тебя тоже!
Надеюсь, чёрные об этом не узнают.
Чёрные считают, что ты мой любовник, которого я мучаю и держу в рабстве.
Да, всё очень запутанно, и мне это не нравится. Одно валится на другое, эти слухи вокруг нас
Да всем плевать по сути, Ник. Только Рагмир копает под нас, главное чтобы Мир не узнал, и всё.
Мир как раз знает, сказал Ник и посмотрел на Корса очень серьёзно, и, как тому показалось, чуть виновато.
ЧТО?!
Он догадывается, вернее он в этом уверен, но пока держит при себе.
Кто ему сказал?! Нечистые?
Никто покачал головой:
Нет, конечно, нечистые никогда ничего не скажут людям.
Кто тогда?
Он сам догадался. Мы похожи всё-таки, а он внимательный. Твою Инесс никто не видел, а меня рядом с тобой видят все постоянно. Не надо было тебе приводить меня к ним, а мне слушать тебя и снимать маску.
Корс закрыл лицо руками:
И он понял, что ты мой сын, и думает, что я ебу собственного сына?
Да, Ник кивнул, именно так он и думает.