– Но и не чай, – возражаю ему я, не с целью защитить вкусовые свойства весьма посредственно приготовленной бурды, а чтобы не терять нити разговора. Ши приторможена слегка, молчит, растерянная, не помогает, но я-то понимаю, что в любом случае сейчас мы раскланяемся, улыбнемся друг другу – и знакомство наше будет завершено... Так, поболтали ни о чем, называется... Все равно – событие. Уже не даром съездили!
– Может, если не возражаете, поднимемся ко мне, и я угощу вас своим? У меня в номере смонтирована моя личная кофеварка, я ее из дому захватил, единственная уступка моей изнеженности?..
Сам пригласил! Кр-р-руто! Как в кино! Ну, будет Шонне о чем подругам рассказать! Да и мне тоже! Не поверят ведь. Фотоаппарат, правда, есть, даже со свободными кадрами, но... посмотрим...
– Хм. От такого предложения грех отказываться. Ты как, дорогая?
Дорогая, конечно же, не против, но у нее свои резоны, которые иногда сильнее воли целого пантеона богов и триллиона соблазнов...
– Вот так прямо? В таком виде? Я... в затрапезе, нечесаная, лицо...
– Я тоже без грима, – смеется, – делов-то – по чашечке кофе пропустить.
«Делов»... Шонна потом призналась, что эти невеликосветские «делов» и решили вопрос:
– Ну, если и вы без грима, и если Рик не против, пойдем как есть. А вы где остановились?..
Чилли Чейн в три раза дольше его варил, кофе своего приготовления, нежели мы его пили, но за первой чашечкой пошла вторая, а потом по бокалу шампанского... Как-то так – разговорились все вместе, расслабились... Кофе отличный, даже я ощутил.
Чилли охотно поведал нам тайну своего здесь пребывания. Оказывается, временами ему во что бы то ни стало требуется выскочить из привычной среды обитания, «глотнуть воздуха свободы». Иногда он выезжает для этого за границу, но чаще остается дома, в Бабилоне и его окрестностях. В восточных горах есть у него имение (Еще бы! Знаем, конечно, телевизор-то смотрим: шале и пятьсот гектаров дикой, но ухоженной природы), на западном побережье еще одно, не хуже, да под Бабилоном-городом вилла... Но и там иногда все его достает, а вернее – напротив: он как в вату закутан, окруженный всеми этими секретарями, поварами, охранниками, коллегами... А когда и достает, даже сквозь вату: туристами и фанами, которые стаями бродят по окрестностям... Тоже ведь проблема не из приятных – фаны эти. В общественный туалет не зайти: организм отказывается очищаться на глазах у публики! Поэтому Чилли Чейн выбегает инкогнито в мир, в гущу народную, чтобы знать, как простые люди живут, и чувствовать то, что они чувствуют... Очки и борода, вполне этого хватает. Особенно, если забраться куда-нибудь в глушь несусветную, засесть, без челяди и охраны, в каком-нибудь захолустном отельчике без претензий...
Н-ну да, вообще-то говоря, все ведь от точки зрения зависит: это для нас волшебные пять звездочек, а для него – захолустье без претензий...
– Я третью зиму так сбегаю, и вы первые, кто меня узнал. Горячо надеюсь, что вы меня не выдадите!
Мы все дружно рассмеялись... Так вот почему он нас к себе-то позвал! Чтобы уговорить нас молчать... Но – резонное ведь желание, очень даже.
– Ни за что! Слово даем.
– Скажите, Чил... А... Потом? Когда мы вернемся? Было бы очень жестоко продолжать держать слово и в Бабилоне, у меня же подруги... – Ши такого жалобного тона в голос подлила, что мы с Чейном – опять в хохот.
– Помилуйте, ведь я не изувер какой, чтобы заставлять вас хранить вечное молчание по столь ничтожному поводу. Просто, пока я здесь, пока вы здесь – пусть только мы втроем и знаем. Хорошо?
– О, конечно, не сомневайтесь в нас.
– Да. – Тут я вылез из кресла и внимательно посмотрел на часы. – Дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева? Пора, пора, пора. И так мы, как в голливудской сказке: целый день мечемся от приключения к приключению, одно другого ярче.