Леонид Жуган - Любовь из найденной папки

Булату Окуджаве

Простите мне сердце,
Любимые девы мои,
И пьяные герцы,
Что так бестолково толкутся в крови.
Забудьте мой образ.
Где раньше был рай  теперь ад.
Любви моей возраст
Теперь лишь читает про вишневый сад.

Забыл я походы,
Забыл я про пушки, картечь и мечи.
Лишь садик вишнёвый,
Сигары и кресло  вот девы мои.
И только под вечер,
Когда вдруг заноют все раны во мне,
С фатой подвенечной
Приносит вас ветер, любимые, мне.

Прощай, револьвер мой,
Прощай, моя сабля, зовущая в бой!
Теперь я покорен,
Меня покорил мой вишнёвый покой.
Ковбоя убили,
Но кровь, зарастая, зовёт:
А вы отомстили,
Любимые звёзды, за ласковый лёд?

Но что-то не сбылось:
Наверно, не зря  будто рядом мой конь.
И всё же случилось:
И снова пришла  и зажгла мой огонь.
И сад мой мне  поле,
Как бранное поле во сне!
С тобой я на воле,
С тобой я спокоен, как всадник в седле!

Южный Крест не видел никогда
И меня он тоже не узнает.
И тебя, Полярная звезда,
Кто-то так на Юге вспоминает.

Знаю, что на свете есть любовь
И срывают счастье у ромашек.
Сколько ж под Полярною звездой
За тебя я осушил рюмашек!

Где-то Южный Крест  и где-то ты.
Ты теперь, как южное созвездье:
Не найти у северной звезды 
И узнать друг друга бесполезно.

Осипу Мандельштаму

Мы не увидим пены Ниагары
И так, как раньше, не закурим «Приму».
Звонит мобильник, но пустую тару
Уже никто и никогда не примет.

О сердце, сердце! Без кардиограммы 
Как я без паспорта  тебя и нет на свете.
Лишь две луны, и две оконных рамы,
И два стакана  жалкие приметы

Того, что завтра позвонит мне Толик
И принесёт два «Туборга» холодных.
Мы похмелимся, братцы, но не боле.
А килечку  для псов голодных.

У моей оградки дождик мается,
Птички беззаботные поют,
Тихо жду, когда мой крест завалится
И плиту на холмик привезут.

Буду ночью пялиться со звёздами
Черепом безглазым и смешным
На плиту мою красивую и чёрную,
Где мне написали, как просил:

«Он любил вас, знаки препинания.
После школы  только вас учил.
Запятых не обижал сто граммами
И тире, как водочку, любил!»

Я лежу у белого забора
И сейчас я буду умирать.
Каюсь, крал и был девчонок вором,
Только совесть не успел продать.

Повезло, конечно же, случайно:
Любят черти водку на Руси.
Не пропили б  был бы Ванька-Каин.
Господи, спаси и пронеси!

Я лежу с ниспосланным стаканом,
Позабытый всеми, но не Им 
Им спасённый этой смертью пьяной
От греха, что был неотвратим.

Умер я с бутылкою в обнимку,
Но довольный, что оставил в ней
Полстакана чёртовой горилки
Для пропивших пьяницу чертей.

Шум затих, я вышел на дорогу.
Ещё звёзды не расселись по созвездьям.
И последний луч с портрета Бога
Веселит соседние деревни.

Милая бескрайняя равнина,
Так необходимая для глаза,
Будто никогда тебя не видел,
Будто я и не был тут ни разу!

С этим чудом мой отец родился,
С этим чудом я умру, наверно.
Пусть он в горы навсегда влюбился,
Мне же не забыть моей деревни.

Псы замолкли. Псы на небе Гончие
Сторожат теперь покой долины.
Вот сейчас окошко мне откроется,
Скрипнет дверь и выпустит любимую.

Я люблю подсолнухи, Медведицу,
Я люблю мою Стешульку кошку.
Раз тебе я навсегда доверился,
Милая моя, открой окошко!

Милая, открой мне эти звёзды
Над твоей нарядною околицей.
Как люблю я эти вёрсты, вёрсты,
Ровные, где только счастье помнится.