В отсутствии какой-либо связи с животноводством, в парке оказалась танцплощадка и парашютная вышка, по субботам играл оркестр! Люди ходили парами, культурно отдыхали, мужчины курили тот же Беломор и пили тo же самое вино, но запах был другим, торжественнее, что ли
В привокзалье деда знали все, и стоило ему вынырнуть из нашего переулка на первую улицу ведущую к Кору, как он тут же обрастал знакомыми, знакомыми знакомых, друзьями друзей, и вся наша разношёрстная компания, состоявшая из людей разного возраста и разной степени трезвости, заваливалась в тир. Мне давали сделать свои пять-десять выстрелов и инициатива переходила к ним. Большинство из них были фронтовики, а один, который всегда побеждал всех в этом противостоянии с железными утками и шарами (не смотря на сбитые прицелы), был вообще без одной руки. Меня награждали мороженным «Пломбир», оно не известно откуда возникало, и у меня надолго появлялось ощущение того безмятежного счастья, которое на некоторое время замедлило мой приход в настоящий мир с его реальными товарно-денежными отношениями. Счастье даже временное это страшный инструмент он обезоруживает расслабляет и отвлекает от первопричин примерно так как это произошло с китайцами которых англо-саксы подсадили на опиум а то бы они давно начали восстанавливать свой шелковый путь из Пекина в Париж а так удалось сдержать желтую заразу как говорила наша соседка тетя Валя работавшая санитаркой в венерическом диспансере после открытия в нашем городе вьетнамского рынка.
Перевозбужденный общением с большими мужиками, я убегал обратно, на свою территорию счастья в поисках новых приключений и оставлял их завершить свой день несколькими традиционными кругами по площади и прилегающим к ней точкам общепита.
Дед никогда много не рассказывал о войне, и я только знал, что он был сильно ранен и выжил, и ещё получил две медали. В нагрудном кармане гимнастерки он всегда носил широкую стальную железяку (на всякий случай!), которая и спасла его однажды. «Сам сделал страшно было. Oчень», признался он мне как-то. Только поэтому пуля не попала в сердце, а скользнула вниз и вынесла два последних ребра, пол-желудка и часть селезёнки. Я видел эту зияющую во весь его бок впадину раз в неделю, когда мы все ходили в железнодорожную баню, где он с особой заботой тер её мыльной мочалкой и очень аккуратно прикладывал к ней в парной свой веник.
По праздникам у нас любила собираться родня, праздновали шумно, съедали огромное количество пельменей с водкой и сразу после этого принимались рассказывать свои любимые истории. Каждый рассказывал свою, не обращая никакого внимания на то, что все уже давно знали её наизусть. Я благодарен деду за то, что он бесчисленными повторениями своей любимой истории прочно впечатал в мой мозг своё кредо «на всякий случай».
Приближался его юбилей, по-моему 65 лет, в магазинах было не на что посмотреть только зайти и прослезиться но мой отец достал где-то складной ножик. Где он его взял никому было неизвестно. Моему любопытству не было предела и я, выследив где его хранят, стал кружить вокруг того места, постепенно сужая круги как акула вокруг жертвы,. Уже через пару дней я держал его на ладони, наслаждаясь его законченным видом как у шедевра мирового искусства. На ручке была накатка сеточкой, а лезвие открывалось с волнующим кликом и блестело как посеребрённая луна. Ещё через пару дней я тихо носил его в кармане по несколько часов в день, просто, чтобы ощущать и наслаждаться его солидным весом и нереальной ценностью, и всегда клал на место.
Мои нервы не выдержали за два дня до праздника, когда мне позарез стало нужно проковырять отверстие для пальца в каком то обрезке доски, которой отводилась роль винтовки. Из нее я собирался помочь Гойко Митичу из фильма Чингачгук Большой Змей разобраться с пьяницами-ирокезами шатающимися по нашему переулку. Я мог бы попробовать просверлить то отверстие, но не знал, где лежит коловорот, да и работа с ним требовала своего умения. Тогда я решил, что такая вещь, как этот ножик, уж точно сделает свое дело.
Я очертил карандашом маленький круг на этой доске и, загнав ножик остриём в место предполагаемого курка, начал раскачивать его из стороны в сторону и поддевать частички древесины. Страшных хруст заставил содрогнуться меня от ужаса, сталь острия не выдержала и обломилась, оставив самый кончик в доске, а душа моя как оборвавшийся лифт камнем пролетела прямо в пятки.