Глава пятая. Голубой сон
Зима сначала тронула холодом пока зелёную траву, корябнула коготком кору деревьев, ребячьи щёчки, заставила родителей вытаскать лыжи и санки из сараев и кладовок. А потом пошла, пошла шу снеговыми шубами трясти, сугробы наметать, укрывать расписными шалями реки и озёра.
Ближе к обеду забралась кошка Мадрюки на конёк крыши пузо на зимнем солнышке погреть, понаблюдать, как Васюшка с Алькой катаются со снежной горы. На горе было полно ребят с ледянками, санками, лыжами.
Гору собирали всем посёлком. Родители притащили тележки. Грузили на них снег. Возили его в одно место. Так возникла гора. Гора высокая, но совершенно безопасная. Родители позаботились об этом. По обеим сторонам склона насыпали большие снежные бурты. Даже самый маленький ребятёнок не мог вылететь с горы куда угодно, а только туда, куда нужно. Дети гуськом забирались на верхушку, скатывались вниз, визжали от удовольствия. Василиса с Алькой возвратились домой усталые, мокрые, еле ноги притащили. Мама ребят раздела, накормила тёплой картошечкой со сметаной, густо присыпанной укропчиком. Малиновым чаем напоила. Валенки с рукавичками, колготки и комбинезоны по батареям развесила. На диваны ребят уложила и тёплыми пледами укутала.
Сейчас бабушка вам сказку почитает, сказала мама, уходя в кухню, готовить обед.
Бабушка удобно уселась в мягкое кресло, раскрыла книгу, начала читать, В некотором царстве, в некотором государстве
Первым засопел Алька, а потом уж и Василису сон сморил, хотя она сопротивлялась, хотела сказку до конца дослушать.
Ти-ти влинь, Ти-ти влинь, запела птичка.
Ничего себе, сквозь сон подумала Василиса, Разве птицы зимой поют?
А птичка завертелась юлой, крыльями захлопала и полетела навстречу молодому игривому облаку.
Так, это сон! поняла Васюшка, Голубой-голубой сон!
Облако, к которому полетела птичка, было молодо. Оно плыло по небу легко, озорно заглядывало в озёрца. Озёрца, покрытые тонким слоем льда, были похожи на зеркала. В них Облако любовалось собою.
Оно радовалось ещё потому, что стало мамой. Внутри её зародилось маленькая хрустальная капелька. Капелька была её деткой и называлась Снежинкой.
Моя доченька, думало Облако, будет не просто обычной снежинкой, она станет Звездою Джомолунгмы. Я не позволю ей просто выпасть на землю и растаять в конце зимы. Такая судьба не для неё. Джомолунгма самая высокая горная вершина в мире будет гордиться своею звездой.
Обычно облака, превращаясь в снеговые тучи, рождают много снежинок. Только не это облако. Это решило вырастить одну, но такую, чтобы можно было ею восхищаться.
Каждое утро облако умывало свою доченьку туманом, поило ранними росами. Днём прятала от жгучего солнца. Ночью качала над семью морями и четырьмя океанами. Снежинка мирно спала в самой середине облака под протяжную песню Ветра. Ей снились приятные, радостные сны. В них она играла с маленькой белокурой девочкой с карими глазами. Снежинка даже придумала ей имя Василиса. Это имя подарил ей Лес, над которым они пролетали с мамой.
«Лес-лиса-алиса Василиса» шептали деревья.
С каждым днём капелька изменялась. У неё появились хрустальные иголочки, на каждой иголочке по золотистому шарику. Когда вечернее солнце освещало Облако, шарики загорались разноцветными огоньками, казалось, новая звёздочка появилась в небе. А когда волшебный паучок сплёл между иголочками серебристую паутинку, Снежинка стала не просто красива, а удивительно красива.
Скоро, скоро, уже в конце этой зимы ты вырастишь, тогда я понесу тебя к вершине Джомолунгмы. Ветер поможет, думало Облако.
Всё было у Облака хорошо, если бы однажды остальные облака-тучи не взъелись на него. Они считали его лентяйкой, зазнайкой, вертихвосткой.
Подумаешь, какая цаца! Носится со своей Снежинкой, судачили между собой облака-тучи. Мы тут работаем, носим тяжеленные мешки со снегом, а оно летает по небу, как пёрышко. И Ветер ему не указ. Нам Ветрило все уши прожужжал и проворчал:
Сбросьте снег на поле! Ду-ду-ду! Пусть земля укроется одеялом. Ду-ду-ду! Весной талой воды напьётся. Ду-ду-ду! Больше золотого колоса взойдёт. Ду-ду-ду! Так и дудит и дудит, неугомонный. Зато про свою любимицу Облако-лентяйку, ни гу-гу.
Облако не прислушивалось к гневному бурчанию туч, оно порхало по небу, любовалось своей доченькой.