Сейчас найдём свежей травы, оглядываясь по сторонам, сказала Василиса.
Не хочу травы. Хочу яблок и морковки! раскапризничался Хорст Я в твой сон не напрашивался!
Василиса удивилась. Она не думала, что её любимый конь, может быть таким сварливым.
Солнце готовилось ко сну. Темнело. Девочка начала волноваться: ни еды, ни ночлега они не нашли. Ветерок пробежал по верхушкам деревьев, птицы примолкли. Тёмная, с ведром дождя туча, повисла над лесом. Она немного подумала и вылила воду на голову Василисы и её коня. Ветерок решил вырасти до большого ветра, набросился на деревья, с силой принялся трепать листву. Девочка и конь озябли. Неожиданно Василиса увидела огонёк. Им оказался свет в окне избушки. Девочка постучалась в дверь. Дверь тотчас отворилась, как будто ждала. В углу комнаты сидел косматый старичок.
Заходи, детка дорогая, гостем будешь! прорычал старичок. Коня тоже заводи все поместимся! Как кличут тебя, девочка?
Василисой, по-маминому, Васюшкой. Коня Хорст. Как вас зовут, дедушка?
Меня не зовут, сам прихожу! Имячко моё Страх, отчество Кошмарович. Так и обращайся Страх Кошмарович, дед поднялся со скамьи, громко потряс над головой железной банкой. Здесь, я прячу ужасы. Хочешь, открою?
Какой вы забавный, дедуля! рассмеялась Васюшка
В твоей банке вовсе не ужасы, а леденцы. Мне мама такую же покупала и она также гремела!
Чем же тебя испугать? в раздумьи почесал затылок дед.
Дедуль, вы лучше накормите нас. Конь любит яблоки и морковку.
Хорст тяжело вздохнул, наконец-то, о нём вспомнили.
Пойду, принесу из погреба мочёных яблочек. Ух, хороши у меня яблочки! прежде чем открыть дверку погреба, дед немного ею поскрипел, не испугается ли девочка? Василиса только хохотнула, потешаясь над дедовскими страшилками.
Яблочки у хозяина оказались отменными: тугие, кисло-сладкие. Ешь не наешься! Когда всё угощение схрумкали, Васюшка спросила:
Дедунь, один проживаете? Где ваши детки?
Разбрелись касатики по свету, вздохнул хозяин. Кто куда. Ужастики на телевидении пристроились. Видала, небось, есть у них там один канал, сплошных деток моих показывает. Иногда насмотрюсь, тьфу, самому противно становиться. Страшилки, по ребячьим снам разбежались. Кошмарики, хорошо определились большими начальниками стали. Иногда, но не часто в гости приезжают, порядки свои заводить пытаются. Я их по носу, по носу отхлещу, успокаиваются. Домой к себе возвращаются и опять за своё. Всех подряд кошмарят.
Тяжело одному, дедуля?! пожалела старика Василиса. Может, чем помочь, Страх Кошмарович?
Кашу гречвенную сваришь? Умеешь? спросил дед.
Василиса не только кашу сварила, а ещё и в избе убрала. Хорст натаскал воды, хоть и капризничал. В дорогу старик положил гостям в мешочек мочёных яблочек, с тем и проводил.
Полдня шли Василиса с конём по лесу, пока не вышли на ромашковую поляну. Здесь решили отдохнуть. Васюшка задремала, проснулась оттого, что услышала, как их яблочки из сумки кто-то хрумкает. На пеньке, прямо у изголовья девочки, сидела толстая неопрятная тётка.
Чё средь бела дня спишь? спросила она, доедая последнее яблоко.
Вы, тётенька, почему без спросу яблоки съели? растерялась Васюшка. Я вас и так угостила бы!
Ещё чего, спрашивать буду! Руки есть, сама возьму! тётка бросила яблочный обглодок под ноги коню. Хорст напрягся, раздул ноздри. Давай знакомиться. Меня зовут Наглость. Родилась в семье Вредностей. А ты откуда?
Не буду я с вами знакомиться! Васюшка пристально посмотрела в глаза тётке, Не нравитесь вы мне, не хочу таких неприятных знакомых!
Наглость глаз не отвела, захихикала:
Ой, хорошо говоришь! Я непросто неприятная, я омерзительная. Знакомиться тебе со мной и моими дочерями придётся! Много меня стало, не прошмыгнёшь! Доченьки мои Скупость, Зависть и Сплетня по всем домам прошлись. Каждому в почтовый ящик по маленькому кусочку себя бросили. Кто сразу выкинул, кто в дом занёс там тепло, сытно. Кусочки разрослись, разжирели. Родили мне внучек. Хорошие девчонки получились, загляденье! Долго думать не стали, всех одним именем назвали Подлость! Не скрою, не у всех прижились, кто и взашей выгнал. У тех, кто друзей предаёт, детей бьёт, стариков последнего куска хлеба лишает, живут. Благоденствуют! И ты, девонька